Мы с Марлен уходили последними, и маркграф вдруг наклонился ко мне и шепнул на ухо:

- У вас великолепный дискант, барышня Ботэ.[1]

- У меня сопрано, - поправила я его, ничуть не смутившись.

Он хотел сказать что-то ещё, но тут Дайана оглянулась, и милорд Огрест сделал вид, что решил потрепать Марлен по голове. Получилось плохо, потому что Марлен сразу же вывернулась из-под его руки и умчалась вон из зала, по коридору.

- Фальцет, - сказала я, глядя вслед девочке.

- Что? – переспросил Огрест, и в его голосе ясно послышалось разочарование.

- У вас – фальцет, - пояснила я. – Пытаетесь изображать нянюшку, но получается плохо. Надо побольше искренности,[2] - и я пошла за гостями, не дожидаясь, что скажет господин маркграф.

Чай удался лучше, чем музицирование, девицы весело обсуждали сегодняшнее событие, хвалили «Винартерту» и поглощали торт и сладости с завидным аппетитом. Марлен не отставала, и, похоже, чувствовала себя на седьмом небе, когда Дайана или кто-то ещё из барышень заговаривали с ней. Я наблюдала за девочкой и думала, что ей нужно совсем другое общение. Не с девицами на выданье, которые только и щебетали, что о лентах, пряжках и кружевах, а с ровесниками – с обыкновенными детьми, которые любят кататься с горки, играть в снежки, слушать сказки и шалить по поводу и без повода.

Около двух часов барышни вспомнили о правилах приличия и засобирались домой. Мы долго и сердечно прощались, обмениваясь поцелуями, заверениями взаимной приятности и искренней дружбы, и казалось, что этому не будет конца.

Но вот остались последние гости, и я совсем не удивилась, обнаружив, что именно Дайана дольше всех застёгивала шубку и завязывала шаль. Ринальдина и Тереза топтались у порога, поджидая своего кумира, а кумир явно тянул время.

- Марлен, - сказала я, догадавшись, что Дайане не терпится что-то мне сказать, - сбегай в дамскую комнату, проверь – не забыли ли барышни свои вещи.

Девочка умчалась наверх, а я приглашающее улыбнулась Дайане и сразу поняла, что не ошиблась.

- Великолепный приём получился, - сказала она, резко повернувшись ко мне.

- Я старалась, дорогая Дайана, и очень рада, что вы оценили мои старания.

- Отменно постарались, - она уже не сдерживала язвительности. – Вы же не будете отрицать, что нарочно пригласили весь этот сброд?

- Вы такая умная, - ответила я с теплотой, словно не замечая её вызывающего тона и оскорбительных слов, - вы умная, а я – за справедливость.

- О какой справедливости речь, позвольте спросить? – она подбоченилась. – Вы завидуете, что милорд выделяет меня, и хотите помешать нашему общению! Разве вы не видите, что он нуждается в женской любви и заботе? А вы вмешались так грубо, так бесцеремонно… Вы хотите навредить ему?

- Наоборот, - я говорила мягко, доброжелательно, хотя всё во мне кипело от этой спеси нувориша, который ещё вчера бегал босой, а сегодня, примерив башмаки, решил, что весь мир к его услугам, - наоборот, дорогая Дайана, я отстаиваю интересы месье маркиза. Было бы несправедливо ограничивать право его выбора. К тому же, здоровая конкуренция всегда повышает качество товара.

- Конкуренция?! – взбесилась она, отбросив ложную милоту. – Да вы в своём уме?

- А что вы возмущаетесь? – в свою очередь удивилась я. – Мне хотелось бы, чтобы моему работодателю достался самый лучший товар… вернее, самая лучшая.

На это Дайана не нашлась с ответом, сверкнула глазами и удалилась, задрав носик. Ринальдина и Тереза подхватили её под руки и зашептали что-то в оба уха, оглядываясь на меня.

- Приходите завтра, будем вас ждать! – крикнула я, когда три девицы спускались по крыльцу.

Ветер тут же бросил мне в лицо горсть снега, я захлопнула дверь, вытерла глаза и щёки ладонью, сделала шаг вперёд и остановилась – потому что в полутьме между кухней и коридором стоял милорд Огрест, и глаза у него сверкали таким же бешенством, как у Дайаны.

- Мне показалось, или вы занимаетесь сводничеством, барышня Ботэ? – спросил он тихо и грозно.

Он стоял, скрестив на груди руки, и опираясь плечом на колонну возле лестницы.

- Вы давно тут стену подпираете? – спросила я небрежно, пытаясь сообразить, что он слышал.

- Достаточно, чтобы понять, что вы затеяли, - жёстко ответил он.

- Тогда должны понять, - я старалась говорить как можно дружелюбнее, - что я всего лишь пытаюсь вам помочь. Вам нужна жена, месье, как бы вы это не отрицали. Сразу появится радость в жизни, не будет вот этого угрюмого лица…

- Позвольте мне самому решать, что мне нужно, а что нет, - он оторвался от колонны и подошёл ко мне вплотную, чуть ли не сжимая кулаки. – С чего вы решили, что мне нужна жена? Я забочусь о Марлен, моя жизнь посвящена только ей.

- Кто мешает вам жениться и продолжать заботиться о Марлен? – я не удержалась и передёрнула плечами. – Да и не слишком уж вы о ней заботитесь. Ребёнок, действительно, вас не терпит. Чем вы её так запугали?

- Я? Я – запугал? Вы что говорите такое, барышня? – он надвинулся на меня и даже наклонился, чтобы заглянуть в глаза. - Что за дикость!

- Опять ничего не рассказываете, - вздохнула я. – Хорошо, придётся дознаться до всего самой. Это усложнит задачу, но мы ведь не ищем лёгких путей. Верно, месье маркиз?

- Послушайте, - ему не хватило дыхания, он поднял руки, будто хотел схватить меня за плечи, но вовремя опомнился. – Ещё раз прошу вас – пока прошу, - он сделал акцент голосом на последнем слове, - прекратите вмешиваться в мою жизнь… в нашу жизнь…

- Вам это только на пользу пойдёт, поверьте, - сказала я авторитетно.

- Хорошо, если так, - сказал он мрачно и отступил от меня. – Но что-то мне страшно.

- Не будьте таким трусливым мальчиком, - поругала я его. – Не съем же я вас. Скоро всё изменится, обещаю. Марлен повеселела, у неё прекрасный аппетит. Ещё месяц-другой музыкальных репетиций…

- Никаких репетиций! – рявкнул маркграф, встрепенувшись. – Я сегодня же поговорю с Лиленбруком, и завтра вы будете терзать его уши, а не мои!

- Мы только начали, - запротестовала я. – Послушаете, как мы будем играть и петь месяца через два…

- Нет! – он рубанул воздух ребром ладони. – И закончим на этом, барышня Ботэ. А если вас что-то не устраивает – я вас в два счёта уволю, и можете быть свободны.

- Но дорогу замело, - попробовала я достучаться до его здравого смысла. – Я не смогу уехать из города.

- Снимите комнату у Дайаны Миттеран, - отрезал милорд Огрест. – Вы же с ней очень подружились, как я вижу? Или наймётесь в помощницы к аптекарю. Он будет безумно рад. В любом случае, вы меня поняли – больше я не потерплю никаких сборищ у себя дома. Никаких!

Он помчался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и я только лишь успела крикнуть напоследок: