тысячи произведений, в том числе такие шедевры, как «Гроза» Джорджоне и «Витрувианский человек» Леонардо да Винчи. Именно здесь, как мы помним, скрывался на монастырской кухне под видом подсобного рабочего папа Александр III в 1177 году, спасаясь от Фридриха Барбароссы, пока Яснейшей не удалось примирить их. Но отношения с римским престолом не всегда были столь благостными, какое там – и все по причине несогласия венецианцев признать папское превосходство в вопросах, далеких от духовных.

Пройдет еще несколько веков, и эти отношения дойдут до полного разрыва, до отлучения всего Венецианского государства, наложенного папой Павлом V. Причиной такого решения стало резкое несогласие Яснейшей с объявленным папой значительным расширением церковной юрисдикции в суверенных католических странах. Твердо решив не уступать ни пяди, Венеция ответила устами своего дожа Леонардо Донá, что, рожденная в свободе, она не собирается подчиняться никому в земных, временных делах, признавая над собой верховенство лишь Господа Бога.

Отлучение Венеции

Конфликт вызревал постепенно. По меньшей мере с тех дней, когда кардинал Камилло Боргезе, «сцепясь» с венецианским посланником при папском дворе Леонардо Дона по вопросу о превосходстве светских или духовных властей, кинул ему в сердцах: «Будь я папой, я бы отлучил венецианцев!» «А я, будь я дожем, посмеялся бы над этим!» – парировал посланник. Кардинал стал папой; посланник стал дожем – и оба сдержали слово. Некоторые указы Республики, касающиеся церковного имущества, а также тот факт, что два совершивших преступления священника были осуждены Советом Десяти по закону Венецианского государства, несмотря на протесты папского нунция, настаивавшего, что проштрафившихся священников должен судить церковный суд, – все это дало папе повод издать в апреле 1606 года интердикт об отлучении.

Сенат не испугался. Он запретил публиковать папскую буллу и повелел, чтобы все церкви Венецианского государства, вопреки интердикту, продолжали оставаться открытыми, а те монашеские ордена, которые не пожелали подчиниться, как иезуиты, – были высланы. Прочие ордена, как бенедиктинцы, избрали другую тактику: «Берут все письма, приходящие из Рима, и, не открывая, складывают их в ящик, так что ежели там даже и написано, что не должны проводить службы для венецианцев – так им о том не ведомо, потому что ничего об этом не читали…»

Рассказывают, что некий приходской священник, решивший запереть свою церковь, сразу отпер ее после того, как увидел под окнами своего дома виселицу. Старший викарий Падуи заявил, что поступит, как ему подскажет Дух святой. «Нам Дух святой уже подсказал наказать всех несогласных», – таков был непреклонный ответ Десяти. В то же время венецианское правительство изъявляло уважение к католической вере, настаивая – при поддержке члена ордена сервитов фра Паоло Сарпи – лишь на том, что почтение к религиозной доктрине не должно противоречить законам государства.

Интердикт был отменен год спустя, 22 апреля 1607 года. Венеция продолжала выносить решения по вопросам церковного имущества, судить виновных священников и весьма ревностно относилась к тому, чтобы ее права уважались понтификом, соблюдая правило: «В первую очередь мы венецианцы, а потом уж христиане». Так, Венеция отказалась признать епископом Падуи и кардиналом Федерико Корнера, потому что он был сыном действующего дожа, и отказалась называть кардиналов новым титулом «его высокопреосвященство» (Eminenza). Получив извещение об отмене отлучения, Леонардо Дона ответил кратко: «Мы его не признавали, так что и радоваться тут нечему».

* * *

Седьмая ночь

ВЕДЬМЫ, УБИЙЦЫ, ЛЮБОВЬ ЗЕЛИМЫ И КАЗАНОВА НЕПОБЕДИМЫЙ

От кампо Сан-Николо-деи-Мендиколи до стрелки Таможни

Итак, мы начинаем нашу седьмую и последнюю встречу с ночной Венецией. На этот раз мы исследуем сестьер Дорсодуро, пройдя его от кампо Сан-Николо-деи-Мендиколи (campo di San Nicolò dei Mendicoli, «площадь Св. Николая – покровителя неимущих») с одноименной церковью, к бывшей хлопчатобумажной фабрике, ныне – одному из зданий Архитектурного института Венеции.

Основанная в VII веке на острове под названием Мендигола (Mendigola), красноречиво свидетельствующим о тяжелом материальном положении обитавших там рыбаков, церковь быстро получила свое нынешнее название. В течение веков ее неоднократно ремонтировали, а в XVIII веке капитально перестроили по инициативе приходского священника Джованни Заниола. Это вызвало много вопросов: откуда бедный священник взял средства, необходимые для проведения работ? Ему даже пришлось отвечать на эти вопросы в суде. Но он заявил о своей полной невиновности и добавил, что связан клятвой и не может открыть источник финансирования – который, таким образом, навсегда остался неизвестным. Но поговаривают, что священник нашел под полом своей церкви древнее захоронение, полное золота и серебра…

Здесь как нигде хорошо заметно, что изначальная Венеция была не чем иным, как конгломератом отдельных сообществ, зачастую весьма обособленных друг от друга. Сан-Николо деи Мендиколи – крайнее проявление этой обособленности: жители этого прихода, собираясь на специальные ассамблеи в церкви, выбирали собственного дожа, который, одетый в алое, шествовал в Палаццо Дукале, чтобы в ходе особого ритуала быть заключенным в объятья настоящим дожем – полноправным владыкой города. Даже в наши дни на невысокой колонне посреди кампо хорошо видна надпись 1876 года, призванная вечно напоминать о том, какие «милости и привилегии Республика “николотти” и их дожу предоставляла».

Под портиком этой церкви (сохранившейся лишь частично и в переделанном виде) посвятила себя отшельнической жизни София, одна из основательниц монастыря Санта-Кроче (Св. Креста). Она, вместе с еще двумя монахинями, прожила здесь пятнадцать лет и умерла в 1490 году. Но эти портики – в то время более многочисленные – часто давали приют неимущим «воцерковленным» женщинам.

Обогните теперь собор, пока не выйдите на кампьелло дель Ораторио (campiello de l’Oratorio), и сверните на калле дрио ла Кьеза (calle drio la Chiesa), начинающуюся прямо перед вами. Еще несколько шагов – слева вверху вы можете увидеть старинную статую Девы Марии, попирающей дьявола в виде змея. Если приглядеться, на основании статуи все еще можно разобрать надпись: Tоta Pulchra Es Amica Mea («Вся ты прекрасна, возлюбленная моя»). Эта цитата из ветхозаветной «Песни песней» – напоминание об одной истории, развернувшейся здесь в незапамятные времена. Ее героиня —

Колдунья, дарившая красоту

Как-то раз, возвращаясь с вечери, юная Дорина повстречала рядом с церковью Сан-Николо деи Мендиколи девушку необыкновенной красоты, которая смотрела на нее, не говоря ни слова. Дорина остановилась, очарованная прелестью незнакомки. «Скажи, маленькая Дорина, – произнесла наконец девушка, – хотелось бы тебе стать такой же, как я»? «Откуда ты знаешь мое имя? – испугалась та. – Ты не ведьма случайно?» Незнакомка весело рассмеялась: «Неужели я похожа на ведьму? Меня зовут Лаура, я переехала сюда пару дней назад. Твое усердие в церкви поразило меня,