Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это знают, все это интуитивно чувствуют. Что же может сделать писатель с этим знанием? Писатель может использовать сердечные недуги как некое сокращение для обозначения персонажа, что, вероятно, чаще всего и происходит, или же он может использовать их как социальную метафору. У страдающего персонажа может быть любое количество проблем, для которых болезнь сердца является подходящей эмблемой: плохая любовь, одиночество, жестокость, педерастия, нелояльность, трусость, отсутствие решимости. В социальном плане болезнь может обозначать эти проблемы в более широком масштабе или что-то серьезное, лежащее в основе вещей.
Речь идет не только о классической литературе. Когда Колин Декстер решает убить своего постоянного детектива Морса в "Раскаянном дне" (1999), у него есть несколько вариантов. Старший инспектор - гений в раскрытии преступлений и разгадывании кроссвордов, но, как и у всех гениев, у него есть недостатки. В частности, он слишком много пьет и совершенно не занимается физической подготовкой, настолько, что в романе за романом начальство полиции Темз-Вэлли упоминает о его чрезмерном увлечении "пивом". Его печень и пищеварительная система серьезно подорваны, настолько, что в одном из предыдущих романов Морса госпитализируют из-за этих проблем. В романе The Wench Is Dead (1989) он раскрывает убийство столетней давности, находясь на больничной койке. Однако главная его проблема - одиночество. Морсу ужасно не везет с женщинами: некоторые из них оказываются либо трупами, либо виновницами его приключений, а с другими просто не складывается. Иногда он слишком требователен, иногда слишком несгибаем, но раз за разом терпит поражение. И когда приходит время ему рухнуть среди шпилей любимого Оксфордского университета, Декстер доводит его до сердечного приступа.
Почему?
Здесь мы уходим в область догадок, но мне кажется, что дело обстоит именно так. Если Морс заболеет циррозом печени, то вся история превратится в прямолинейное морализаторство: вот видите, мы же говорили, что много пить - вредно для вас. Пьянство Морса превратилось бы из причудливой идиосинкразии в нечто из старого фильма-наставления, а это не то, чего хочет Декстер. Конечно, чрезмерное употребление алкоголя вредит вам - чрезмерное употребление чего бы то ни было, включая иронию, вредит вам, - но дело не в этом. Но в случае с сердечным приступом связь с чрезмерным пристрастием к выпивке сохраняется, если некоторые читатели хотят видеть именно это, но теперь болезнь указывает не на его поведение, а на боль и страдания, одиночество и сожаление, на его унылую личную жизнь, которая вполне может быть причиной такого поведения. Акцент делается на его человечности, а не на его проступках. А авторы, как правило, в первую очередь заинтересованы в человечности своих персонажей.
Даже если человечность не очень гуманна или сердце больное. У Натаниэля Хоторна есть замечательный рассказ "Человек из Адаманта" (1837). Как и многие другие его персонажи, человек из названия - убежденный мизантроп, абсолютно уверенный в том, что все вокруг - грешники. Поэтому он переселяется в пещеру, чтобы избежать любых контактов с людьми. Похоже на проблему с сердцем? Конечно, похоже. В известняковой пещере, которую он выбрал, есть вода, маленькая капелька воды, которая просто затвердела от кальция. И мгновение за мгновением, год за годом вода из этой пещеры просачивается в его тело, так что в конце истории он превращается в камень, или не он сам, а только его сердце. Человек, чье сердце в самом начале было образным камнем, в конце превращается в буквальный камень. Это идеально.
Возьмем, к примеру, роман Джозефа Конрада "Лорд Джим". В самом начале романа мужество Джима подводит его в решающий момент. Его сила духа, как в плане храбрости, так и в плане формирования серьезных привязанностей, находится под вопросом на протяжении всего повествования, по крайней мере в его собственном сознании, и в конце концов он ошибается в оценке противника, и его просчет становится причиной смерти его лучшего друга, который оказывается сыном местного вождя. Джим пообещал этому вождю, Дорамину, что если его план приведет к гибели кого-либо из его людей, то Джим лишится жизни сам. Когда это происходит, он спокойно подходит к Дорамину, который стреляет ему в грудь; Джим с гордостью оглядывает собравшуюся толпу - вот, я храбр и верен своему слову - и падает замертво. Конрад не проводит вскрытия, но есть одно и только одно место в груди, где выстрел приводит к мгновенной смерти, и мы знаем, где это место. Следующий комментарий Марлоу, рассказчика, гласит, что Джим был "непостижим сердцем". В романе речь идет о сердце, действительно, о сердце во всех его смыслах. Конец Джима, как и конец адамантинового человека, совершенно уместен. Человек, который в жизни так много ставил на "сердце" - на преданность и доверие, на мужество и верность, на то, что у него настоящее сердце, - может умереть только от удара в сердце. Однако в отличие от смерти героя Хоторна, смерть Джима разбивает сердце и женщине, ставшей его фактической женой, и старому Стейну, торговцу, отправившему его в страну, и читателям, которые надеются на что-то героическое и возвышающее, что-то подходяще романтическое для неисправимо романтичного Джима. Однако Конрад знает лучше: это трагедия, а не эпос, что он и доказывает выстрелом в сердце.
Но чаще всего проблемы с сердцем проявляются в виде сердечных заболеваний. Владимир Набоков создал одного из самых мерзких злодеев в современной литературе - Гумберта Гумберта из "Лолиты". Его самопоглощенность и одержимость приводят его к жестокости, изнасилованию, убийству и разрушению нескольких жизней. Его возлюбленная Долорес, Лолита из названия романа, никогда не сможет прожить психологически и духовно полноценную взрослую жизнь. Из двух ее соблазнителей Клэр Куилти мертв, а Гумберт находится в тюрьме, где несколько неожиданно умирает от сердечной недостаточности. На протяжении всего романа у него было больное сердце в переносном смысле, так как же еще он мог умереть? Он может умереть, а может и не умереть, но если он все-таки купит ферму, то в его ситуации символически уместна только одна смерть. Никто не должен