на карте капитан «Берсерка». — По суше до неё можно добраться только по дороге, идущей в гору. Она узкая и отлично простреливается, что делает штурм с суши той ещё задачей.

— И как Афины вообще захватили такой полис? — удивляюсь я. — Даже обладай Утёс полусотней защитников — взять такой орешек станет трудной задачей. А полис, на то и полис, что в нём не меньше сотни игроков будет в момент атаки.

— Именно благодаря захвату Утёса Сабо сейчас и занимает свою должность адмирала, — признается Архонт.

— Утёс захватил Сабо⁈ — уже с трудом сдерживаюсь я, чтобы не уронить челюсть. — Тот самый Сабо? Что был и на Солнечном Берегу?

— Он самый, — морщится Алекс, которому также не очень приятно признавать эту деталь. — Пожалуй, Утёс — это единственное место, где Сабо доказал, что голова ему нужна не только для того, чтобы в неё есть и пить.

— Когда Афины отделились от материка, Утёс начал активно усиливать своё влияние в регионе, — рассказывает Архонт. — Изначально Утёс был стоянкой между Афинами и Вавилоном с Римом. Такой нейтральный торговый пост, если можно так выразиться. Небольшой по размеру, но зубастый и очень богатый, благодаря выгодному положению. Пока не появился Сабо.

Капитан «Царицы» качает головой.

— Он притворился очередным торговцем. Завёз в Утёс крупный караван. Я уж и не помню, что он там привёз, но бочки десятками ввозили внутрь стен, — продолжает Архонт. — А уже на следующую ночь, под самое утро, солдаты вылезли из бочек, перебили стражу Утёса, стоящую на воротах, и открыли их. Дальше уже исход решили эффект неожиданности и несколько десятков головорезов, готовых к штурму.

— Очень даже недурно, — поглаживаю я подбородок. — Даже удивительно, что это один и тот же человек.

— Резкий взлёт порой ослепляет похлеще любого золота, — хмыкает Дрейк. — Я не раз сталкивался с такими кадрами, что переступали через несколько должностей, а потом косячили, где только можно. По итогу либо берут себя в руки и адаптируются, либо же окончательно теряют связь с реальностью.

— Будем надеяться, что наш случай именно последний, — киваю я. — Зазнавшийся противник имеет тенденцию чаще допускать ошибки.

Замолчав на мгновение, я меняю тему.

— Вернёмся к Утёсу. Атаковать с моря также не выход?

— Бухта находится чуть в глубине территории, — описывает Архонт. — Поэтому придётся пройти практически под стенами полиса. А учитывая десяток баллист, это явно не лучшее решение. Боюсь, бухта для нас закрыта.

— А бухта большая сама по себе? — хмурю я брови.

— Вот здесь и имеется единственный недостаток Утёса, из-за чего многие поставки шли через более мелкие форпосты, — хмыкает Архонт. — Бухта сама по себе узкая, как и проход к ней. А потому у неё нередко формируется настоящая очередь из судов, ожидающих разгрузки и загрузки.

— Поэтому корабли Сабо не станут заходить в неё, а встанут сразу под стенами Утёса? — догадываюсь я. — Под защиту орудий?

— Скорее всего, — кивает Архонт. — А потому, если мы планируем атаковать Афины, то следует это делать либо сейчас, пока караван не дошёл до Утёса, либо же на обратном пути, когда они его покинут.

Скрестив руки на груди, я опускаю голову. После чего улыбаюсь в предвкушении.

Кажется, я нашёл желанный «ключик» к нашему затруднению.

— Атаковать до подхода к Утёсу или после выхода из него. Этого и ждут от нас Афины. Однако они явно не учли одного варианта…

— И какого же? — наклоняется вперёд Коготь.

— Варианта, в котором мы самолично лезем в их капкан!

* * *

Сегодня таверна «Каракатица» была особенно шумной. В ней выпивал сам адмирал Афин, великий Сабо!

Это означало, что заведение было закрыто на спецобслуживание и никого из посторонних не принимало. Но владелец всё равно потирал ладони в предвкушении. Афиняне сорили деньгами. Всё как обычно.

Мужчина сидел среди мягких подушек, приобнимая сразу двух красавиц, одежду которых можно было найти разве что с помощью микроскопа.

Эта ночка у адмирала, определённо, будет бессонной.

Моряки Афин не особо отставали от своего начальника, кутя и веселясь, вовсю отдавшись неожиданному празднику разврата и алкоголя.

С момента своего захвата Утёс стал очень быстро превращаться из торгового поста в полис-бордель.

Как-никак, а в него прибывали и отбывали десятки, если не сотни моряков на ежедневной основе.

А всем известно, как тяжко каждому мужчине обходится каждый выход в море.

Неделями игроки вынуждены сидеть на «голодном пайке», лишь давая себе слабину в моменты посещения местных заведений для любовных утех.

Очень быстро местные управленцы смекнули, на какой золотой жиле они сидели и стали активно скупать из Вавилона через представительство Афин красивых и не очень девушек.

Всё же в борделях, тавернах, ресторанах и кафе для каждой из них найдётся своя работа.

Уже спустя месяц с небольшим Утёс превратился в самый настоящий Лас-Вегас, куда съезжались не только моряки и мелкие торговцы, но и чиновники Афин, которые в своём полисе изображали из себя ангелов без крыльев.

Ведь там они «служили народу» и должны были ограничивать себя во всём, чтобы показывать пример истинной демократии простому народу.

Зато вдали от дома могли себе позволить оторваться от души. Да что там Афины? Даже из Рима сюда ехали повеселиться, хотя путь был неблизким.

Схватки бойцовых рыб, которых держали в специальных аквариумах. Гонки скалистых черепах, тотализаторы, игра в карты, кости и ещё во всё, что вызывало азарт и приносило прибыль.

Фраза: «Всё, что происходит в Утёсе — остаётся в Утёсе», — уже давно стала нормой для афинских моряков.

И именно здесь Сабо решил отметить успех их «великой победы».

А как же⁈ Спарта не то что побоялась лезть в драку, а она даже не осмелилась к ним приблизиться!

А это значит, что? Это означает, что Сабо — воистину достойный адмирал и носит свою должность не просто так.

Для последнего вопрос репутации сейчас стоял особо остро. Вот Сабо и выкручивался как мог, желая поскорее стереть фрагмент истории с его позорным поражением.

— За могучий и непобедимый афинский флот! — сказал тост Сабо.

Моряки его активно поддержали единым рёвом.

Аметист и Кулон скромно подняли кубки в руках. Клин так и вовсе уже «отмечал» с парочкой красоток с кожей цвета меди.

Сабо ни в чем себе не отказывал, не забывая награждать