слишком модной и компанейской, но язвительной и остроумной, и вела себя так, словно она выше всего этого, словно она тут самая классная, но, кроме нее, об этом никто не знает. Мы подружились, и я таскал ее по гей-барам, ночным клубам, вечеринкам — все по-взрослому, не то что детсадовские развлечения студентов. Хотя давалось мне это непросто: Анна всегда стремилась уйти в полночь, потому что наутро у нее лекции, или отказывалась пить, объясняя, будто уже «поплыла». Со школьных времен у нее был бойфренд, который учился в Ноттингеме, и два раза в месяц она ездила его навещать.

Рассказ Хамзы сопровождает стук ложек по керамическим тарелкам и шумное прихлебывание. Анне история пока нравится, и она решает тоже поесть. Зачерпывает супа и подносит ложку ко рту: густая кроваво-красная каша, по краям разжижающаяся до розовой воды, на вкус маслянистая и соленая; Анне хочется выплюнуть месиво, но она заставляет себя проглотить его. Смесь проскальзывает в глотку, и Анна хватает стакан, чтобы скорее запить неприятную жижу; через стенки перевернутого стакана стол напоминает картинку в калейдоскопе.

— Весь этот лепет пай-девочки мне представлялся полнейшей глупостью, — продолжает Хамза, — и я задался целью расшевелить ее. Ноттингемский приятель пропал из виду еще до Рождества, и это сыграло свою роль: скоро Анна поняла, что лекции — это полнейшая ерунда, и стала оставаться выпивать с нами. Но самой недостижимой задачей было заставить ее принять таблетку. Она упорно сопротивлялась, но в середине второго семестра согласилась пойти на рейв.

— Нет! — восклицает Анна, поняв, к чему он клонит. — Эту историю нельзя рассказывать. Это мой день рождения, и я запрещаю.

Хамза прикусывает губу, по-ребячески изображая раскаяние; за столом пробегает оживленный ропот.

— Теперь тебе точно придется довести дело до конца, — подзуживает Кейр, и остальные соглашаются.

— Это замечательная история, — говорит Хамза, словно решение не в его власти. — И половина присутствующих ее уже знает. Обещаю умолчать об интимных подробностях.

Он произносит это вкрадчивым голосом, а его пальцы в это время мнут ее предплечье. Анна бросает на друга злобный взгляд, но Хамза посылает ей воздушный поцелуй и снова обращается к гостям.

— Рейв назывался «Вынос мозга» и проходил в одном районе Шеффилда, который напоминал трущобу. Как вы можете понять из названия, это было серьезное мероприятие, и Анна подошла к нему как к научному эксперименту или экзамену. Она внимательно изучила все форумы, посвященные экстази и прочей дури, и по пути в клуб заявила, что примет только полтаблетки, а пить станет исключительно воду. Анна твердо придерживалась этого правила и через несколько часов, когда я и все остальные уже ловили кайф, пожаловалась, что ничего не чувствует. Мы всячески пытались довести ее до кондиции: таскали танцевать, чтобы вещества быстрее распространялись по организму, вели жаркие беседы, заставляли выпить много воды — как будто пытались избавить ребенка от икоты. Наконец она признала поражение и согласилась принять вторую половину. Сам я купил таблетку у одного чувака в клубе — на ней была маленькая эмблема «Феррари», — и видели бы вы, какой оказался результат! Я улетел и, черт меня подери, потерял Анну из виду. Потом спохватился — давай ее искать. И тут вижу: она танцует на сцене, — Хамза трясет руками над головой, как бы изображая ее танец, и первый взрыв смеха проносится над столом.

— Неужели на сцене?

— Ага, а кроме меня там скакало еще где-то сорок человек, — с досадой добавляет Анна. — Сцена была частью танцпола. Не завирайся, Хамза.

— Я помахал ей, и она восторженно показала мне два больших пальца. Когда я протиснулся к Анне, она меня обняла и сказала, что зарядилась энергией, придавшей ей энтузиазма «для будущих свершений». Я повел ее покурить, надеясь немного успокоить, но получилось все наоборот. Она принялась приставать к курившим — обошла всех, привлекла к себе всё внимание — и не просто разговаривала, а вела себя на манер эстрадного комика, будто поставила себе целью приколоться над каждым. И всем это нравилось! Потом я снова ее потерял. Прошло несколько часов — ну вы знаете, как это бывает, — и я увидел Анну в компании с одним парнем, немного старше ее и каким-то стремным. Они не целовались и не танцевали, а расхаживали по клубу и пытались всучить людям всякую мелочевку: сигареты, конфеты, жвачку. Это у них было вроде игры. Как ты это называла?

Анна одаривает Хамзу свирепым взглядом и отвечает:

— Бесплатный буфет.

— Точно! Бесплатный буфет. Им казалось, что это очень забавно. Было уже шесть утра, а она все еще зависала с этим парнем. Мы все хотели продолжения вечеринки и решили пойти в общежитие. Анна со своим новым знакомым сели с нами в такси, но когда мы доехали, они остались на улице покурить. И — Пит, закрой уши — в тот день мы их больше не видели. Анна не показывалась до ужина, который был для нас завтраком, а потом мы пошли в паб. Там я спросил ее, как дела с тем парнем, и она сказала: «Просто супер», посмотрела как-то отстраненно и добавила… — Хамза замолкает, нагнетая интерес, и изображает мечтательный взгляд. — «Кажется, он стащил мой айпод».

Раздается новый взрыв смеха, на этот раз смешанный с удивленными возгласами Ингрид, Сесиль и Бина, которые впервые слышат эту историю.

— Он обокрал тебя? — переспрашивает Ингрид, но Анна не смотрит на нее: она сверлит злобным взглядом Хамзу, который еще не закончил свое выступление.

— Я взбесился, — продолжает он, — предложил немедленно вызвать полицию или как минимум позвонить этому подонку и накрутить ему хвост. Но Анна почему-то отказалась; сказала, что мы не можем ему позвонить, потому что «у нас нет номера», и вообще у нее нет желания привлекать полицию. «Я хочу просто забыть об этом», — твердила она. Я долго уговаривал ее, но в конце концов бросил. Потом я изредка напоминал ей о той неприятности, но она всегда заявляла, что не собирается это обсуждать. В конце концов мы об этом забыли, но как-то раз отправились в центр города, если я правильно помню, сдавать кровь. Идем по Уэст-стрит, и вдруг Анна ахает и разворачивается, схватив меня за руку. Она потащила меня в обратном