своим глазам, не верила, что такой большой, ловкий воин, руки которого с легкостью ломали шеи зеленокожим, просто чуть их сжав, может и сам пасть в бою. Казалось, многие в войске только сейчас вдруг поняли, что Прэйир — такой же смертный, как и они, и что его тоже может утащить за собой в бездну колесница Инифри.

Шербера вцепилась в край повозки и не отрывала взгляда от любимого лица всю дорогу до города. Ее трясло.

Она думала, Прэйир умрет еще на пути к целительскому дому. Она была готова к тому, что он умрет там, когда лекарки откажутся его лечить, но неожиданно вышедший навстречу Олдин приказал готовить «светлую комнату» и готовиться самим.

Пока длился осмотр, Шербера стояла в стороне и дрожала. Она видела много ран, и видела много ран у Прэйира, но таких — мало, и каждая из них заканчивалась смертью. Она прижалась к стене спиной и наблюдала за тем, как лекарки сбривают волосы вокруг раны и как измеряют дыру в голове Прэйира, и чувствовала, что сейчас, впервые в жизни, готова упасть в обморок от страха.

— Шерб? — Олдин прошел мимо нее к раненому, которого привезли следом, но вдруг остановился и развернулся. Его глаза оглядели ее лицо, руки сжали ее плечи, когда она прильнула лбом к его шее, безудержно дрожа. — Шерб, он не умрет, я тебе обещаю. Обещаю, слышишь?

— Но эта рана такая большая... — прошептала она.

— Если бы мы были не здесь, не в городе, его бы ничто не спасло. Но в этом доме у нас есть все, что нужно, чтобы закрыть рану и не повредить мозг. Мы поставим на эту дыру пластину, Шерб. Она закроет ее и обрастет костями, и Прэйир снова сможет двигаться, держать меч и сражаться.

— И ты сможешь это сделать? — еле дыша, спросила она.

— Не совсем я, но... — он сжал ее волосы в ладони и поцеловал в висок, — я не могу тебе объяснить все, но я обещаю, что сделаю все возможное.

— Я буду молиться Инифри, — сказала Шербера, украдкой оттирая набежавшие на глаза слезы.

— Молись, — сказал Олдин и поспешил к раненому.

И вот теперь Прэйир проводил с ней уже третий день в этой комнате, к которой она так привыкла. Он уже садился и ел сам и даже пытался вставать, хоть и сразу же кружилась голова — спустя всего три дня, что казалось настоящим чудом даже для магии акрай. Да, магия заставляла рану заживать очень быстро, но такие удары — Шербера знала — не проходят бесследно, даже у самых сильных людей. Прэйиру нужно будет восстанавливаться еще долго. Она будет нужна ему еще долго.

— Какие новости принес день, полукровка? — спросил Прэйир Олдина, когда тот пришел вечером, чтобы проверить рану, за которой наблюдал только лично. — Мы слушали бой, он стал ближе. Эти ублюдки заставили нас отступить, я прав?

Олдин ответил не сразу. Сначала оглядел металлические скобы, скрепившие кость и пластину из странного материала, которая, как он и обещал, закрыла дыру в черепе Прэйира. Наклонился ближе, аккуратно приподняв прямоугольную повязку, закрывающую рану, убедился, что она суха, и вернул на место.

Из-под пластины ничего не сочилось. Кожа уже стянулась вокруг и рана выглядела не страшнее, чем раны других воинов, да и вряд ли кого-то из них троих, собравшихся в комнате, волновал внешний вид.

Удовлетворенно кивнув наблюдающей Шербере, Олдин отступил от Прэйира и попросил его вытянуть вперед руки и поочередно коснуться указательными пальцами кончика носа. И если в другое время Прэйир бы не вытерпел этого молчания в ответ на вопрос и непременно грубо и резко напомнил бы, что ждет, то сегодня он крепился и покорно делал, что скажут.

Олдин спас ему жизнь. Постельный юноша, целитель, любовник его акрай спас ему жизнь, сделав то, что доселе считалось невозможным.

Прэйир знал, что обязан ему.

— Рана заживает очень быстро, — сказал Олдин, попросив Прэйира встать и сразу же сесть обратно на постель. — Тебе потребовалось бы не меньше луны, чтобы все заросло, и еще луна или две — чтобы вернуть былую ловкость движений. Но благодаря Шербере ты сможешь пойти в бой уже через четыре-пять дней.

Прэйир терпеливо дослушал до конца, бросив на Шерберу ничего не выражающий взгляд при звуке ее имени, и кивнул.

— Это хорошая новость, полукровка. Ты не ответил мне сразу, потому что другая новость плохая?

— Да, воин. — Олдин посмотрел и на Шерберу тоже, но ответил все равно Прэйиру. — К зеленокожим пришло подкрепление. Мы отступили... и отступили вплотную к городу, так что следующий бой может превратить сражение в осаду.

— Осада, — повторил Прэйир страшное слово.

Олдин кивнул.

— Вервес говорят еще о десяти тысячах, идущих на нас вдоль Оргосарда, — сказал он. — Это свежая кровь, войско, которое все это время стояло лагерем вдали от основного боя и ждало сигнала. Но это не самая плохая новость, которую я вам принес. Есть новость хуже, и завтра она разбежится по всему войску с быстротой поджигающего сухолесье огня.

Он вперил в лицо Прэйира пристальный немигающий взгляд, будто намеренно избегая глядеть на Шерберу.

— Вервес вели подсчет потерь зеленокожих все это время, считали, скольких они пожрали, скольких оставили на полях, скольких увидели сверху, когда летали на ночные разведки. И по их расчетам, зеленокожих должно было быть уже намного меньше, даже без подкрепления, чем есть сейчас. Мы убиваем их тысячами. Но их едва ли стало меньше на несколько сотен.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Шербера тихо.

Олдин отвел взгляд от лица Прэйира и уставился в точку куда-то над ее левым плечом.

— Помните того темволд, которого драконы принесли нам, того безумца, который говорил об обернувшейся против нас смерти и ветре, который будет щекотать ноздри мертвецов? Я знаю только одно порождение магии, которое может восставать из мертвых и забирать с собой живых, и эта магия считается на Побережье утерянной много сотен Цветений назад... Но те маги, с которыми я говорил, тоже думают, что это она.

Шербера вцепилась в край кровати, когда видения из подземелья снова ударили ее в грудь подобно штормовому ветру.

Берег. Эхо. Зеленокожие, воины, которые умрут и восстанут из мертвых, потому что не нужны ни этому миру, ни Инифри...

У этих мертвецов было истинное имя,