— Да скорее всего, это просто мужчина, который снимал этот дом для своих встреч с женщинами… Видишь, вокруг дома все заросло, он явно не дачник и не собирался долго здесь задерживаться. Пойдем уже в дом! И вообще, как-то все странно… Дом нам не показали, деньги ты дала… Женя, чего ты медлишь?

— Не знаю… Ну не похож этот дом на место свиданий, понимаешь? Место глухое, тихое, лес кругом… Жутко. Может, этот мужик — маньяк?

— Может, и маньяк, но он уехал, так что нечего бояться. Пойдем уже!

И они вошли в дом. Осмотрелись. Печка дровяная, душ за занавеской. Вода, правда, в кране есть. Посреди кухни, которая одновременно являлась и столовой, стоял круглый стол, застеленный клеенкой, на ней грязные дешевые рюмки, пустая бутылка из-под дешевого шампанского «Лаветти», две пустые чашки, дно которых было коричневым от засохших остатков чая. Вазочка с остатками варенья и горсть почерневших косточек… Пепельница, полная окурков, и пустая пачка от сигарет.

— «Lucky Strike», — прочитала Женя название сигарет. — Вроде бы приличные сигареты. Губной помады не видно, значит, курил мужчина.

— Не факт. Женщина могла быть без помады, или она стерлась.

— Женя, по-моему, мы зря тратим здесь время… Давай уже поищем обитаемый дом, покажем фотографию Карамеловой, у тебя же есть?

— Есть, Валера прислал…

И тотчас пришло сообщение от Реброва.

— Глазам своим не верю! — воскликнула радостно Женя. — А ты говоришь, что мы здесь время тратим! Знаешь, кому принадлежит машина и кто, получается, снимал этот дом?

— Кто?

— Герман Карамелов! Муж нашей Алены!

— Ничего себе! Слушай, у тебя так развита чуйка! Невероятно! — Теперь и у Наташи глаза заблестели.

— Надо срочно собрать эти окурки и отдать их на экспертизу!

— Женя! Надеюсь, ты не сама будешь это делать?

— Нет, конечно… Ребров сам решит, что делать.

— Но зачем экспертиза, когда мы и без того теперь знаем, кто он такой? Вот если бы на сигаретах была помада, тогда можно было бы узнать, кто еще бывал здесь, с этим Карамеловым. С кем он здесь встречался, пил шампанское, чай… Что, если у него была женщина…

— Так у него и есть женщина. Галина, близкая подруга жены.

— Точно! Так может, они вместе и убили Алену? Иди сюда, смотри, в каком состоянии постель! Одеяло почти на полу, словно с постели кого-то стащили…

Женя зашла за Наташей в спальню. Ее взгляд остановился на аккуратно сложенной простынке на стуле.

— Смотри… простынка. Мне сторожиха Валентина рассказывала, что Алена всегда носила в своей сумке чистую простыню. А что, если эта простынка как раз из детского сада?

— Ну, не хочешь же ты сказать, что муж с женой снимали этот дом для свиданий? Какой-то свинюшник, честное слово! Не знаю, как ты, а я уже всю голову сломала, кто и что здесь делал…

— Надо и эту простынку сложить в пакет и забрать на экспертизу. Как будто бы ты не понимаешь, что люди делают на кровати, кроме того что спят.

— Но мы же своими глазами видели, кто снимал дом! Хозяйка же четко сказала, мол, подождите, сейчас вот мужчина заберет свои вещи…

— Подожди, Наташа. — Женя задумчиво посмотрела на нее. — Этот дом могла снимать и сама Карамелова. И вот теперь, когда ее не стало, вместо нее сюда приехал муж, Герман.

— Ты хочешь сказать, что дом снимала сама Алена, а после ее смерти, когда хозяйка узнала об этом, надо было уже что-то решать с этой арендой. Она связалась с Германом, они вместе приехали сюда для того, чтобы он расторг договор, ну, и забрал отсюда вещи жены.

— Вот именно. Но ее вещей, как ты поняла, здесь не оказалось. Ты же видела. Он вышел с пустыми руками.

— Может, и были ее вещи, да только он не захотел их брать. Может, там был ее халат или тапочки, может, белье… Я думаю, он понял, чем занималась здесь его жена, и ему было больно здесь находиться… Он зашел и почти сразу же вышел. Да ему достаточно было только увидеть эту спальню… Бедолага!

— Послушай, что это здесь гудит? Холодильник?

— И морозильная камера, смотри…

Женя подняла крышку морозильного ларя и увидела бледно-желтые, просвечивающие сквозь прозрачные пакеты, прямоугольные куски масла, между которыми были уложены и свертки с мясом.

— Вот это запасы, я понимаю! — воскликнула Наташа. — Хозяйственная, однако, женщина!

— Не думаю, что это запасы. Скорее бизнес. И к актрисе этой она ходила, возможно, сбывая сворованные продукты. Так, вероятно, и познакомились. А дом этот Карамелова снимала как склад, понимаешь? Смотри, помещение-то практически нежилое. Ни вещей здесь ее нет, ничего такого… Как перевалочный пункт. Приедет на такси с тяжелыми сумками, таксисту говорит, что приезжает сюда к актрисе, помогает ей, а на самом деле, выйдя из машины рядом с домом Тумановой, идет сюда, чтобы забить холодильник маслом.

— Но ты рассказывала мне, что она не бедный человек, что ее любовник ни в чем ей не отказывал. Да и муж зарабатывает, и она сама…

— Не знаю… Скорее всего, нашла какую-то лазейку или скупала продукты по дешевке у какого-нибудь сторожа-воришки на складе. А познакомилась она с ним, когда они с завхозом занимались закупками продуктов для детского сада. Где-то пересеклись с нужным человеком… И судя по масштабам, занимаясь этими грязноватыми делишками, Алена сама, так сказать, наладила собственный бизнес.

— Но из-за масла, пусть даже и такого количества, не могли же ее убить?

— Ребров сказал, что прямо сейчас в квартире Карамеловых начнется обыск… Что после того, как я рассказала ему о том, что здесь, в Сосновом Бору, мы видели Германа, он снова стал подозреваемым.

— Быстро он, однако, среагировал. Герман и без того раздавлен горем, так теперь еще и обыск…

— Не забывай, что все то, что мы сейчас озвучиваем, — всего лишь наши предположения. Мы не можем знать, виновен Герман или нет. Ребров должен проверить все версии. Не забывай, что у Германа отношения с Галиной. К тому же мы