— Гилберт, как хорошо, что я тебя застал. Ох… Слава богу.

Мистер Карвер не на шутку возбужден, весь раскраснелся, будто на морозе.

— Принести вам попить, мистер Карвер? Лимонаду или еще чего-нибудь?

— Ничего не надо. Садись в машину. Есть немного времени?

— Эмм… Вообще-то, нет.

— Пятнадцать минут, от силы двадцать. И сразу доставлю тебя обратно. Очень прошу. В виде исключения.

Вижу — мужик в отчаянии; сажусь к нему в машину, хотя рискую поплатиться жизнью.

Кричу Эми, что у меня возникло срочное дело, но я скоро вернусь и возьму Арни на себя — пусть без меня не начинает.

— Уж будь спокойна, я его отдраю.

— Даю тебе десять дней, — говорит она мне на прощанье, и я уезжаю с мистером Карвером.

Пристегнув ремни, едем через весь город; у меня колени упираются в подбородок, потому как пассажирское сиденье у мистера Карвера до предела выдвинуто вперед.

— Невероятно.

— Что именно, сэр?

— Ты говоришь мне «сэр». Признателен. Ценю. Жаль, что ты не мой сын, Гилберт. Ты знаешь, как внушить мужчине уверенность. — Он умолкает. Пальцы на руле дрожат. — Искренне ценю, Гилберт, все, что ты для меня делаешь. Отличный ты парень.

— Ого… спасибо.

Исподволь осматриваю салон: нет ли у водителя под рукой обреза или дробовика, чтобы меня укокошить. Но у нас с мистером Карвером на совести преступления одного порядка. Ведь я застукал его с Мелани. Неужели он вот так, резко, пойдет на крайние меры?

— В этом мире мужчина бьется как рыба об лед. Чтобы творить добро. Чтобы наделить эту планету достоинством, которого у нее нет и не было. Чтобы подавать пример другим. А когда все доступные средства исчерпаны, но результат мизерный… совершенно мизерный… наступает время великой печали.

— Это точно, — поддакиваю я. — Во всяком случае, мне тоже так видится.

— А им бассейн подавай. Когда мы в День поминовения беседовали за семейным столом, они не деликатничали. Я их выслушал, а затем дал подробные разъяснения. Взял блокнот, методично проанализировал все расходы и вполне убедительно доказал, что прямо сейчас бассейн нам не по средствам. Казалось бы, все понятно.

— Казалось бы.

— Ан нет. Мои ребята не поняли.

В этот момент, он останавливает машину на парковке «Хэппи-ЭНДоры».

— Мне нужно немного остыть. Подождешь?

Ну что тут скажешь? Киваю и смотрю на него, изображая сочувствие.

— Как отрадно, что ты неравнодушен, Гилберт.

А я ему — откуда что взялось? — отвечаю:

— Мистер Карвер, вы и ваша страховка всегда были мне поддержкой.

— Как отрадно это слышать.

— Что ж…

— Я люблю своих ребят. Работаю на износ. Тружусь ради сыновей.

Внезапно мне на ум приходит образ раскинувшейся на столе Мелани, с задранной юбкой, в съехавшем набок парике, и мистера Карвера, который с набухшими на лбу венами и выпученными глазами чпокает почем зря свою секретаршу. Интересно, не это ли имеет в виду мистер Карвер, говоря «работаю на износ»?

— Я приношу себя в жертву. Хотел приурочить установку ко дню рождения нации, к Четвертому июля, но ты представляешь: на складе в Де-Мойне по ошибке отправили его в Мейсон-Сити, так что последние двое суток я весь издергался. Нам пришлось поставить маячок.

— Куда поставить?

— Ну же! Напряги извилины! Гилберт, не расстраивай меня. — (А я только делаю вывод, что мистера Карвера провести несложно.) — Ты, верно, забыл о моем приглашении опробовать — между прочим, в числе первых — наш новый батут.

— Ах да. Ну конечно. О чем я вообще думаю?

Он заводит мотор универсала, и мы продолжаем путь. На подъезде к своему семейному гнезду мистер Карвер говорит:

— Эти неурядицы меня буквально парализовали.

Идем вдоль дома. Распахнув белую калитку из штакетника, мистер Карвер пропускает меня вперед. За домом, точно по центру заднего двора, стоит новехонький батут. Темно-синий каркас, пружины отливают серебром, внушительная черная сетка.

— Ну, что скажешь?

— Э… мм… Вау, — отвечаю я.

— БЕТТИ! ЗОВИ РЕБЯТ!

Я оборачиваюсь к дому: все занавески и шторы задернуты. Черный ход на щелочку приотворяется, и взору предстает рука миссис Карвер, распахивающая дверь для Тодда и Дага. Уставившись под ноги, мальчики выходят во двор. Оба в купальных трусах.

— Тодд, Даг, идите-ка сюда.

Мальчишки плетутся нога за ногу, и, когда останавливаются возле нас, мистер Карвер говорит:

— Вам нужно брать пример с Гилберта.

— Брать пример в каком вопросе? — уточняю я.

Тут мистер Карвер поднимает кверху палец, тот самый, которым ублажал Мелани, и дает мне знак помалкивать. А сам приседает на корточки, чтобы смотреть мальчикам прямо в глаза, — наверное, хочет создать доверительную атмосферу, но выглядит это глупо, даже смотреть неловко.

— Смотрите, какое у Гилберта приподнятое настроение. Берите с него пример.

Мистер Карвер похлопывает ладонью по батуту — залезай, дескать. Лезу на батут и слышу:

— А обувь, Гилберт?

Скидываю туфли.

— Смотрите, как он будет прыгать: вверх-вниз. Вверх-вниз. И следите за его лицом. Сами увидите, какое это удовольствие.

Я начинаю прыгать, но мальчишки не поднимают глаз.

— Прыгай выше.

Выше уже некуда. Мелкие пялятся себе под ноги.

— ВЗГЛЯНИТЕ НА ГИЛБЕРТА. СМОТРИТЕ, КАК ОН ДОВОЛЕН! ВЫ ТОЛЬКО НА НЕГО ПОСМОТРИТЕ! ОН В ЭКСТАЗЕ! ПРАВДА, ГИЛБЕРТ?

— Да.

— ЧТО-ЧТО?

— Да! ДА, я в ЭКСТАЗЕ!

— Вот так-то, мальчики… вот так-то!

Они по-прежнему не смотрят, и тогда я включаю улюлюканье и вопли, только экстаз тут ни при чем. Просто хочу скорее отбыть этот номер и отправиться домой. Отчасти я в долгу перед мистером Карвером, и этот цирк — некая компенсация за пользование его женой.

Я изображаю неописуемый восторг, взлетаю аж до небес, но мальчики все равно не смотрят. И вдруг мистер Карвер хватает Тодда за волосы, а Дага за руку:

— Смотреть, кому сказано! СМОТРЕТЬ!

Тодд отбивается от папаши руками и ногами. Даг вырывается и с воем бежит в дом, к матери. Мистер Карвер трясет Тодда и подбрасывает в воздух. Мальчишка с глухим стуком падает оземь.

— Хватит! Прекратите! — кричу я.

Тодд убегает в дом — кажется, отделался легким испугом.

Я слезаю с батута.

Опустившись на колени, мистер Карвер молчит. Затем медленно встает, отряхивает брюки, поворачивается ко мне и скалит зубы: