Те не стали догонять тщедушного мужичка, они направились прямо к Виктору, который сидел, облокотившись спиной о теплый корпус дорогой машины и мечтательно вглядывался в проплывающие над зданием Государственной думы легкие, почти невесомые облачка.

Глава 22

1941 год

Витя уловил шорох за спиной. Тихий шепот возле уха заставил его вздрогнуть.

— Куда он пошел?

Огонек в печке почти догорел. В доме было темно, как подвале. Настолько темно, что он не видел даже края стола — только два тлеющих уголька, словно чьи-то красные глаза подмигивали в полной тишине.

— Ой, извини, я не хотела тебя напугать. Прости… Можно мне… рядом с тобой присесть?

Витя молча подвинулся. Он, разумеется, был не против, чтобы Лена села рядом, даже очень за, но вспышка мимолетной злости, что испугался и вообще не заметил, как она подошла продолжала колотиться вместе с его сердцем.

— Кто пошел? — тихо, почти шепотом спросил он. — Командир?

— Ага. Я видела, как час назад он вышел, но думала, он вот-вот вернется, а его все нет. И ты… ты тоже с ним выходил.

— Все-то ты видишь, — с едва заметным раздражением сказал он и тут же почувствовал укол — не нужно было ей так говорить. Она не виновата и вполне может волноваться, ведь они еще не дома и людей, которые вот-вот должны были их найти, все нет и нет. Хотя как можно потерять группу школьников на территории воинской части, он не мог понять. Любая собака, даже старая белая пуделиха по кличке «Зита» из соседнего подъезда, полуслепая и глухая, что с трудом ходила, переваливаясь с ноги на ногу, — и та, Витя в этом был уверен, без труда отыскала бы их в этом лесу.

Что уж говорить о специально натасканных собаках-ищейках, — таких часто показывали в передаче «Служу Советскому Союзу» по воскресеньям сразу после «Будильника». Бравые пограничники с поджарыми овчарками не только находили спрятанные замаскированные вещи и людей, но и выполняли это в самые рекордно-короткие сроки, так что потенциальный враг и метра не мог ступить по нашей земле.

Так где же они? Где эти бойцы, где собаки? — спрашивал себя Витя и наверняка, Лена и другие школьники тоже задавали подобный этот вопрос и не находили ответа.

— Извини, — буркнул он и покосился на на ее хмурящееся лицо.

Нет, кажется, не обиделась.

Она была так близко, что он не знал, что делать дальше. Он чувствовал ее теплое дыхание на своей щеке и от этого чувства все внутри будто бы парило в невесомости — так близко, вдвоем, в темноте, когда все вокруг спят он ни разу с ней не был и вряд ли когда-нибудь снова будет. Может быть… в будущем, если…

…Если вдруг окажется, — подумал он, — что этот дом, этот лес… Нет. Если бы по какой-то фантастической причине, может быть, северное сияние, или смещение магнитных полюсов и тектонических плит… да мало ли, что, — этот домик окажется на краю Земли, в местах совершенно необитаемых, куда не ступала нога человека… — разве он не мечтал бы о таком повороте, разумеется, если бы рядом была она? Без нее, конечно — нет. Но с ней-то…

У него на миг захватило дух от этих мыслей. Потому что пока… если отбросить воинскую часть, «Зарницу», взрыв на озере, то все остальное, включая тщетные попытки выйти на дорогу и найти путь домой, — все это пока как раз и говорило о том, что они, по крайней мере на эти несколько часов, оказались на таком краю света. Даже пускай и вымышленном.

— Да ничего, — ответила она тихо. — Это я виновата, испугала тебя.

Он замотал головой и внезапно почувствовал, как ее холодная рука коснулась его кисти. Он держался руками за скамейку и от этого прикосновения его словно пронзило разрядом электрического тока.

— Какие у тебя руки холодные, — тихо сказал он.

— Никак не могу согреться, — призналась Лена. — Вроде вся согрелась, а руки холодные. Никак…

— Дай-ка сюда, — он взял ее ладошку и сжал в своих. Аккуратно, как настоящую хрустальную драгоценность, вроде той маминой венгерской вазы, которую она получила на день рождения от тети Оли.

— Сейчас станет теплее.

— У тебя такие горячие руки, — сказала она.

— Просто я… — он не нашелся, что ответить и снова посмотрел на ее. Шея была как деревянная, он боялся, что она уловит его взгляд, но не смотреть не мог.

Глаза уже привыкли к темноте, и он видел ее профиль — тонкая светлая прядь спадает на лоб, глаза смотрят на мерцающие угольки.

Какая же она красивая… — подумал Витя, испугавшись, что Лена услышит его мысли и исчезнет. Но она не услышала и не исчезла. Или сделала вид, что не услышала.

— Ну как, лучше? — спросил он. — Кажется, уже потеплели… Давай другую…

Она протянула вторую руку — для этого ей пришлось немного повернуться и их взгляды встретились.

— Спасибо, — сказала она. — Я… да, уже теплее…

Продолжая согревать ее кисть, он вспомнил слова Шарова, что, скорее всего до его прихода их точно найдут — Витя обязательно поймет, что это поисковый отряд. Никому другому дверь не открывать. Впрочем, Шаров запер из снаружи и забрал ключи, так что открыть особо и не получится. Разумеется, но и показывать, что кто-то есть в избе, тоже не стоит. Он же помнит того мужика, который скрылся в лесу.

— Командир решил не ждать пока нас найдут и сам побежал к дороге. Он сказал, что скоро вернется и к вечеру мы будем дома. Одному ему легче будет и быстрей.

Лена кивнула, потому по ее лицу пробежала тень.

— Наверное папа там с ума сходит, — сказала она и сразу же перед глазами появился гараж, в котором он, наверняка прямо сейчас склонился над верстаком, держа в одной руке напильник или паяльник, а в другой — что-нибудь еще, например лист металла, странные радиодетали или тяжелый трансформатор, из которого торчали тонкие волоски медной проволоки. Она была в гараже всего два или три раза — когда забывала ключи от дома и приходилось идти туда, где постоянно крутились самые отчаянные подростки, практически не стесняясь, курили за воротами гаража, перелазили через забор и дурачились возле скрытого зарослями