детей мне перезаражал!

У вдруг него закружилась голова. О чем она говорит? Какая еще температура? Его повело набок, Витя покачнулся.

— Ну вот, видишь… — медсестра заботливо поддержала его за плечи. — Так, нужно матери позвонить, пусть тебя заберет.

— Не надо, — твердо сказал Витя. — Я сам дойду. Мне близко.

— Точно дойдешь?

Он кивнул, медленно застегнул рубашку, пиджак, а красный галстук сунул в карман.

— А портфель где?

— В классе остался.

— Я сама за ним схожу, и… потом у меня в кабинете заберешь. По школе тебе ходить нельзя. Понял?

— Можно мне водички?

Ева Николаевна наполнила кристально чистый граненый стакан из графина и подала ему.

Витя сделал пару глотков. Почему вода в школе всегда вкуснее, чем дома? — подумал он.

Медсестра следила, как он пьет и покачивала головой.

— Где же тебя угораздило… хоть весна уже, апрель, но все равно еще холодно. А вы небось, без шапок форсите.

Он поставил стакан на стол. Дрожь из ног ушла, он почувствовал себя лучше.

— Значит, вы не помните Влада? — спросил он ее в упор.

— Не было никакого Влада, — ответила она резко. — У тебя жар. Ты что-то путаешь. Все, иди уже. А то и я еще заражусь!

Витя медленно поднялся с кушетки и вышел.

Как только он скрылся за дверью, Ева Николаевна подняла трубку телефона и на вращающемся диске набрала семь цифр.

— Алло! — сказала она взволнованно. — Меня просили позвонить по этому номеру, если… — Она выслушала в трубке краткий ответ. — Да, он вспомнил. Назвал имя и фамилию. Нет, про отца не говорил. Я отправила его домой.

На подоконник медкабинета сел воробей и принялся заливисто чирикать.

— Остальные ребята в порядке, — снова сказала она. — Да. Я поняла. До свидания.

Витя отнял ухо от двери и быстро зашагал прочь. Что происходит? Она его обманула? Кому она, в таком случае звонила? Не директору же. Про каких еще ребят шла речь? Ответов у него не было.

* * *

В голове вспыхнула молния. Виктор сжал пальцами виски, с усилием помассировал, хотя это было бесполезно.

— Нам нужно о многом поговорить, — сказал он и посмотрел на Шершня. — Когда мы с Леной приедем, мне нужны ответы.

Он встал, девушка тоже поднялась, и они вышли. За ними поднялся Шаров.

— Следи за психом внимательно. Он, конечно, сам не выберется из кладовки, но на всякий случай, проверяй.

Через пять минут во дворе раздался лязг открываемых ворот, автобус выехал за ограду и ворота закрылись. Наступила полная тишина.

Глава 20

1984 год

— Смотри… там кажется какой-то дом… — Олег Митяев потянул Иру за рукав куртки. Она невольно вздрогнула и всмотрелась в чащу.

Сквозь желтеющую листву по направлению к сломанной пополам сосне проглядывал остов сгоревшего дома, — жуткий и мрачный.

— Пойдем проверим, — близоруко щурясь, сразу сказал Сева.

— Погоди, дурак! Вдруг там солдаты? — одернул его Прошкин. — Сначала понаблюдаем. — Забыл, что ли, здесь же вышки вокруг! Если нас поймают, мы уже точно никого не найдем.

Сева Шанцев кивнул и приложил палец к губам:

— Т-с-с!

Они замерли, прислушиваясь к шуму леса. Где-то вдалеке, едва различимо затарахтел двигатель не то мотоцикла, не то запорожца.

— А может… они зашли туда и… сгорели? — вдруг прошептала Ира. — Мало ли, что тот придурок мог учудить. Поджег что-нибудь в доме, а выбраться не смогли…

У каждого из них от ее слов пробежал холодок по спине, а из леса друг потянуло могильной сыростью и каким-то странным горьковатым запахом.

— Не выдумывай, — Прошкин похлопал рукой себя по голове, показывая, что только ничего не соображающий человек мог такое придумать. — Если бы сгорела изба, тут бы дым стоял столбом.

Однако по его глазам было видно, что вся эта затея ему постепенно переставала нравиться.

Озираясь, они топтались на месте, готовы сорваться в любую секунду. Со стороны избушки не доносилось ни единого звука, только висящий позади нее обломанный ствол сосны, медленно покачиваясь, отрывисто поскрипывал.

Прошкин махнул рукой:

— Идем. Быстро проверим и на базу.

Митяев уловил его настроение и заметно повеселел. Если уж главарь дрейфит, значит скоро и правда они побегут домой. Может быть, если повезет, их даже и не хватятся.

Он достал из кармана две жевательные резинки «Donald Duck. Bubble Gum» в желтой и красной обертке, припасенных на обратную дорогу и протянул Ире.

— Держи, там и вкладыш есть!

Глядя на это сокровище, она замерла, не понимая, почему сегодня повезло ей, а не Светке Федоровой. Потом взяла красную жвачку.

— Спасибо!

— Не за что! — чересчур громко сказал он. — У меня еще есть! Если хочешь, конечно!

Ира ничего не ответила, развернула жвачку и понюхала светлый прямоугольник, который благоухал, словно все магазины конфет вместе взятые.

Странно он себя как-то ведет, — подумала она. — Обычно такой скупердяй, даже стирку не выпросишь исправить описку в тетради. А тут…

Она снова украдкой взглянула на старосту. Глаза парня блестели и сам он выглядел взбудораженным. Это ее пугало. Пропустив Митяева вперед, она пошла рядом с Севой, который казался и проще и надежнее, хотя был обычным непримечательным троечником и самым что ни на есть середнячком.

— Что с ним? — шепнул Сева ей на ухо, когда Митяев оказался метра на четыре впереди, рядом с Прошкиным.

— Не знаю. Он какой-то странный.

— Как будто пива выпил, — сказал Сева.

Пиво, конечно же, пока никто из них особо не пил и даже не пробовал, но Сева точно знал его вкус. По выходным отец отправлял его с трёхлитровой банкой к бочке за гастрономом. Детям вообще-то пиво не продавали, но продавщица знала дядю Петю, поэтому с радостью брала мятый рубль и пятьдесят копеек, оставляя сдачу себе и отдавая Севе полный баллон холодного пенистого напитка, который Сева незаметно отпивал (чтобы не текло!). И поэтому, когда он подходил к дому, настроение улучшалось, он чувствовал себя куда раскованнее, говорил громче и вообще ощущал себя так, будто бы стал другим человеком — вот прямо как Митяев сейчас.

Продираясь по едва различимой лесной тропке сквозь колючие заросли сухого кустарника, они медленно направились к темнеющему дому.

— Да нет их там, — бросил Валик Лукьянов,