— Ладно, завтра с утра поговорим. До завтра потерпит. «Все неймется, — подумал Павел. — Галина. Анна. А он еще и девочек себе вызывает».

Анна сидела на заднем сиденье с завязанными глазами. Пока все шло по плану. Она проснулась — еще не было шести. Голова, как ни странно, совсем не болела.

Умылась, накрасилась, оделась. Все это старалась делать как можно медленнее. Но все равно, когда закончила, было только семь часов.

Раз за разом прокручивала в голове детали предстоящей операции.

«Если все пройдет успешно… Нет! Нет! Не надо об этом, не надо. Надо сначала все сделать. Все, как спланировали».

Но в сознании снова и снова всплывало: «Сегодня… Господи! Уже сегодня Наташка снова может быть со мной.»

В половине восьмого разбудила Галину с Лариской. От них в сегодняшней операции зависело даже больше, чем от самой Анны.

Заехали за ней ровно в девять, минута в минуту.

— Ого! А нас, похоже, пасут? — услышала Анна. Руки похолодели. Захотелось сорвать с глаз повязку, оглянуться — убедиться, что это не Галина, что водителю просто показалось.

— Кто?

— Вон тот синий «седан». Минут десять уже как приклеенный.

— Да ну, брось! Там же баба какая-то за рулем.

— Точно тебе говорю — на хвост присела.

— А ну сбавь скорость — проверим.

Машина резко сбавила скорость. Пару минут ехали молча. Анна напряженно вслушивалась, по глухому сопению водителя, по шарканью шин за окном пытаясь понять, что там происходит.

— Ну что? — усмехнулся мужчина на переднем сиденье, передразнил: — «Точно тебе говорю…»

— Странно, — пробурчал водитель.

У Анны отлегло от сердца: «Слава богу — мимо проехала. Теперь главное, чтобы в Ларискиной схеме разобралась. Чтобы ничего не напутала. А вдруг… А вдруг она ее не взяла с собой? Дома забыла?»

Ей стало еще страшней, чем пару минут назад.

Лариска еще раз заглянула в шкаф.

«Странно. Куда же я ее засунула? В шкаф ведь клала — точно помню. Или нет?»

Она посмотрела в ванной, в прихожей. Заглянула под кровать. Куклы нигде не было.

Игрунов лежал на кровати и наблюдал за происходящим.

— Что ты ищешь? — поинтересовался он.

— Да так. Я вчера сумку клетчатую приносила. Не помнишь, куда я ее поставила?

— А зачем она тебе?

Лариска остановилась. Повернулась к Алексею:

— Что значит — зачем? Видел или не видел?

— Нет, ты скажи сначала: зачем она тебе нужна? Я что, идиот? Я, по-твоему, ничего не понимаю? — Игрунов откинул одеяло, сел на кровати. — Кинуть меня решила, да? Одна решила денежки срубить, без меня?! Придумали вместе, а до дела дошло — меня с хвоста?

— Ты что плетешь, дебил? — прошептала Лариска. — Где кукла?

— А что, не так? Не так, скажешь? Сегодня что? Суббота! Решила прямо там с ней встретиться? Мол, в гости к дочке твоей приехала, куколку привезла. А теперь, подруга, заплати-ка мне за этот визит по полной программе! Что, не так?

Лариска подскочила к нему. Вцепившись обеими руками в волосы, заорала:

— Кукла где, урод?! Я тебя спрашиваю!

Швырнула его с кровати. Игрунов упал на больную ногу. Схватившись за ногу, завопил.

Лариска со всего маху пнула его по больной голени. Не обращая внимания на крики Алексея, процедила:

— Я тебя растопчу, гнида. В последний раз спрашиваю: где кукла?

— В м-мешках, под р-раковиной. — Игрунов вдруг начал заикаться.

Лариска смотрела на него, боясь поверить в то, что только что услышала:

— Что значит — в мешках, под раковиной?

— Я-а злился очень вчера. Ты т-тоже пойми меня — вместе договаривались. С-со злости порезал ее.

Истошный вопль вырвался из Ларискиной груди.

Выскочив на улицу, она помчалась к продуктовому рынку, где обычно стояли в ожидании пассажиров машины частников. На ходу пыталась сосредоточиться, привести мысли в порядок: «Где мы ее покупали вчера? В Сокольниках? Господи, как далеко! Но лучше туда. Лучше сразу туда, чем по всей Москве метаться. А там еще есть? Должны быть, нам же не с витрины отдали. А если еще не работает? Если он с одиннадцати? Все равно продадут! Пусть попробуют не продать — я им такое устрою! А потом успеть! Главное — успеть! Господи, только бы все получилось.»

На этот раз Наташка кинулась ей на шею со слезами:

— Мама! Забери меня отсюда! Пожалуйста, забери!

— Тебе плохо здесь, да? Все-таки плохо? — шептала Анна, целуя мокрые от слез щечки дочери.

— Хорошо. Но с тобой мне еще лучше.

— Не стоит волноваться. Обычный стресс, возникающий у детей, живущих вне дома, при свиданиях с близкими родственниками, — монотонно произнесла появившаяся на крыльце тетя Валя.

Анна с Наташей на руках подошла к крыльцу:

— Извините, можно мы одни… Вдвоем в саду немного погуляем.

— Меня предупреждали, что это нежелательно, — отозвалась та.

— Вот… Тут кое-что для вас. В знак благодарности. Вы могли бы пока посмотреть, все ли подходит.

Анна протянула большой пластиковый пакет, который держала в руке.

После секундной заминки тетя Валя взяла пакет. Произнесла:

— Хорошо. Минут десять, я думаю, можно. Надеюсь, вы понимаете, что все время должны находиться в поле зрения охранников?

— Да-да, конечно.

Тетя Валя зашла внутрь коттеджа. А Анна с Наташкой сошли с тропинки и по высокой траве направились в глубь сада, где на небольшой полянке, окруженной редкими деревьями, стояла деревянная скамейка с высокой спинкой.

— Солнышко! А теперь слушай меня внимательно, — произнесла Анна. — Я тебя заберу отсюда. Прямо сейчас заберу. Только ты должна делать в точности то, что я тебе скажу. Хорошо?

Наташка коротко, совсем по-взрослому, кивнула.

Небольшая будка со стеклянными стенами стояла рядом с раздвижными воротами. В ней сидело двое охранников. Один — тот, что повыше и покрепче, — смотрел выпуск новостей по телевизору. Другой наблюдал сквозь стекло, как Анна с дочкой играют в догонялки недалеко от скамейки.

Окон в будке не было. Распахнутые настежь двери не спасали от жары. Духота стояла жуткая.

Охранник, наблюдавший за Анной, промокнул рукавом комбинезона пот со лба. Тряхнул головой:

— Фу, жарища… Хоть бы вентилятор поставили — сидишь, маринуешься. Сань, я пойду быстренько душ приму.

— Давай. Потом я сбегаю, — отозвался его приятель. Выходя из будки, охранник бросил через плечо: