Славика, моего одноклассника, исключили из школы за курение. Давно это было, потому сейчас верится с трудом. Я сожалела: он первым обратил на меня внимание, дурнушку, каких не видел свет. На перемене выхватывал учебники из моих рук, когда хотела перед уроком освежить в памяти домашнее задание. Вылетал в коридор, а я бежала за ним, чтобы отнять книгу и не только. Тогда я совсем не знала, что есть сила притяжения и обоюдная симпатия и что одноклассники весело смотрели на наши детские забавы.

Через пять лет, уже будучи студенткой, я встретила Славу в Перми на железнодорожном вокзале. Мы стояли в одной очереди в кассу за билетами. Он смотрел на меня и молчал. А я никак не могла вспомнить, где видела эти насмешливые глаза, пока он не улыбнулся. Передо мной стоял не мальчик Слава, а мужчина, которому мне захотелось дать имя Славентий.

Он рассказал, что служит на флоте и что едет в Вологду к невесте на предстоящую свадьбу. Мы поднялись на высокий перекидной мост и долго вспоминали наше школьное детство. Я очень осторожно спросила его: курит ли он сейчас? «Нет, – сказал он, – в восьмом классе курил, хотел скорее стать взрослым». И добавил, что среди школьников видел меня самой красивой девчонкой. Теперь я охотно ему поверила.

Я уже первоклашка, моей сестре – почти пять, и мы устроили дома пожар.

А было все так. Мама с папой еще не вернулись с работы, бабушка ушла к соседке. Я читала за большим обеденным столом книгу. Жили мы тогда (снимали второй этаж большого кирпичного дома) под Киевом на большом хуторе недалеко от станции Боярка. Хутор стоял на опушке леса, электричество к нему еще не провели, поэтому стол освещала большая настольная керосиновая лампа.

Прибежала со двора сестра и, с силой ткнув в книжку, спросила о том, что читаю. Ответить я не успела, так как книжка от толчка резко посунулась и опрокинула лампу. Керосин разлился по столу и заполыхал буквально синим пламенем. Сестра испугалась и убежала вниз. Рядом на тумбочке стоял графин с водой, и я по незнанию стала «тушить» пожар, поливая его водой. Полыхающее озеро увеличилось и стало разливаться на пол, подбираясь к нашей маленькой собачке Фунтику, который за баловство был привязан к железной ножке кровати. Фунтик стал истошно скулить и лаять, чем привлек внимание хозяев, мирно ужинавших внизу на кухне. Глава семейства метнулся наверх и, не растерявшись, стянул с дивана тяжелое бархатное покрывало и стал сбивать пламя. Я отвязала Фунтика и побежала искать сестру, которую нашла смертельно перепуганную и спрятавшуюся в кухонной кладовке.

Урон был налицо. Кроме сильно пострадавшего стола, было огромное черное обгорелое пятно на деревянном полу. А, главное, любимое бабушкино покрывало совершенно пришло в негодность. А тут как раз и она пришла. Не разобравшись, накричала на меня и надавала тумаков, пригрозив, что еще больше мне достанется от матери.

Мне было так обидно и горько! Чтобы хоть как-то успокоиться, я включила радио и… тут же обо всем забыла. Нежный женский голос начал рассказывать сказку «Маленький принц». Сказать, что я была очарована, – ничего не сказать. Я была просто потрясена, заворожена чудесной историей! Совершенно счастливая, забыв и о пожаре, и о грядущем грозном наказании, просидела у приемника неподвижно до самого конца передачи.

До сих пор во мне пронзительно звучит этот тоненький голосок из детства: «Пожалуйста… нарисуй мне барашка!»

Я испытываю счастье, когда нахожусь в салоне самолета, и самолет отрывается от земли, и чувствуешь себя немножко причастным к таинству полета, хоть на самолете, но ты – в небе. Когда-то наша душа избавится от тела и будет парить в свободном полете, так приятно об этом думать. А еще хочется помечтать о том, как будешь держать на руках внука или внучку. Когда выходишь на пенсию, появляется свободное время. Время для мечты, время для познания себя, время прогулок по берегу моря. В каждом возрасте есть своя прелесть.

Иду по знакомой улице в частном секторе города. Из-за заборов, за которыми прячутся дома, весна вынесла облака белых цветов на ветках вишен, яблонь, черемухи… Втягиваю в себя их аромат и пьянею. А по другую сторону тротуара, на земле меж берез и тополей, вижу желто-зеленые мягкие ковры одуванчиков и девочку лет шести в красном платьице. Она бегала по ковру туда-сюда и напоминала мне мотылька. В руках у девочки был букетик одуванчиков. Вот она выбежала на проезжую часть дороги и вручила цветы пробегавшей мимо школьнице: в тот день ученицы ближайшей школы сдавали здесь зачет по скоростному бегу. И пока приближалась другая бегунья, третья… – девочка готовила новый букет. Я созерцала все, что меня окружало, и была не только счастлива, но и готова сама пестрой бабочкой вспорхнуть в небесную синь. А на земле, после разминки и проверки крыльев, доделать то, что еще не успела совершить.

Рассказать о том, что такое счастье, – сложно. Рассказать, какое оно, – легче. Мне всегда казалось, что наедине с самим собой счастье очень сокровенное. Оно непременно только твое, без соучастников, тихое, крошечное и волнующие.

Иногда в момент тихого счастья я чувствую, что запомню этот миг. И так всегда, вспоминаю эти маленькие вспышки счастья, буквально, как отрезанные кадры из жизни, всего лишь на пару минут, в разное время, при любых обстоятельствах.

Мне тринадцать лет, папа и я приехали на Нарву, жили в маленьком домике у лесника. Несколько дней мы с папой рыбачили. Мы хорошо проводили вместе время, только папа да я, вокруг река и хвойный лес. Была ранняя осень, воздух был плотным на реке, особенно утром, такой, что чуть скажешь слово, и слышно по всему лесу. Солнце уже садилось намного раньше, проливая свои последние лучи на землю. Я тосковала о ушедшем лете. Помню, рано утром мы отплыли от берега, закинули удочки, я сидела в лодке и рассматривала мир вокруг себя: реку, таившую в себе загадки жизни, сосны на берегу, которые стоят безмолвно несколько сот лет, рыб под водой, которые не знают суеты и бед. Я тогда прочувствовала какое-то счастье, необъяснимое на тот момент. Это уединение с природой, тот миг, который невозможно взять руками и рассмотреть поближе, но который возвращается ко мне в самые волнующие моменты жизни, то спокойствие и та тишина, как тогда, в лодке.

Счастливый день 1952 года. Ярко светило мартовское солнце, и сугробы сверкали, словно в спектакле «Снегурочка».

Этот день мы с мамой поехали в далекое Останкино на троллейбусе – в метро и трамваем. Мама хотела навестить массажистку, которая массировала мне спину, и сделать ей подарок. В знак благодарности она купила красивую голубую коробку в виде ларца, где на синем шелке стояли два флакона из матового стекла – один маленький с духами, другой – большой с одеколоном.