Сейчас весна! И на дворе самый конец 80-х, и я в детском саду, вечер, и вся группа ждет, когда придут за мной. Не потому, что я всем надоел, а потому что я всем похвастался, что сегодня за мной придет, точнее, приедет мой старший брат. А потом он всех нас по очереди катает на раме своего «Школьника», а главное – потом везет меня и только меня домой! Брата-а-а-ан.

Наши отношения, как и многие истории, были обречены на расставание. «Вечной любви не бывает».

Но начались они с аэропорта, Сицилии, прекрасной музыки и вашей книги.

И несмотря на то, как люди расходятся, я считаю, что нужно быть благодарным. Как бывают благодарны зрители после долгого спектакля – ведь он был сегодня только для них.

Я знаю, что когда тебе выпадает светлый, полный любви момент, за него надо хвататься, о нем надо говорить, потому что он может не повториться. И если эти искренние и истинные чувства не озвучены, не прожиты, не переданы от сердца к сердцу, они чахнут и увядают в руке, которая тянется к ним с запоздалым воспоминанием.

Я признательна тебе за то, что ты научил меня жить «Здесь и Сейчас».

Эту науку можно познавать всю жизнь.

У нас было столько волшебного.

Горная Швейцария. Ты приоткрыл для меня свой мир.

И несмотря на то, скольких человек влюбит в себя это место – такое запрятанное в уголки, впадинки этой земли… все равно это будет мир, принадлежащий только тебе.

Я так не хотела попадать в книгу Алекса Дубаса…

Но думаю, мы вполне заслуживаем кого-нибудь оттуда выпихнуть и втиснуться между этих молчаливых страниц.

Я, наверно, хочу быть до конца честна и поэтому скажу, что больше всего я хотела, чтобы ты поверил мне.

Это все-таки было очень трудно. И возможно непостижимо.

Питер, мой Казанский собор.

И ты. Неверующий – что скорей всего не так.

Ты – такой отстраненный, чаще замкнутый, тихий, как твой единственный кумир – гора Маттерхорн. Ты поверил мне в тот момент. Протянув руку, взяв свечу и взяв меня…

«Жаль, здесь нельзя тебя целовать». Ты честно отстоял то время, которое было положено именно для того, чтобы точно знать, чего ты хочешь… И как ты наблюдал тогда за теми людьми…

Как ты следил за мной. И потом так по-детски, неумело…

целовал не меня. А икону…

В тот самый момент я плакала. И ты был в моем сердце – в котором ты застелил сладко душистые сухоцветы… и залег на дно – его…

Мое желание на этот раз не сбылось. Но я очень верю, что твое – исполнится.

17 августа 2013 года, мы проснулись вместе и полдня не можем оторваться друг от друга, наговориться, наглядеться, но нужно собираться и спешить. И в момент, когда все нежности вроде позади и он собран и думает выходить, вдруг кладет свою голову мне на колени и закрывает глаза. Я смотрю на его красивое лицо, глажу волосы и кожу и ощущаю себя необыкновенно счастливой, как никогда раньше с мужчиной. И я в настоящем моменте чувствую любовь и счастье и не перестаю благодарить жизнь за эту неслучайную встречу.

1947 год, Житомирская область. Я – восьмилетняя девочка. Моей обязанностью было нарвать травы и покормить теленка. За нашим огородом через полевую дорогу росла рожь (жито). Между рядами я собирала сочную березку. Иногда отдыхала, точнее, ленилась, ложилась на спину и сквозь колосья глядела в небо. Вокруг все преображалось. Становилось легко, радостно, торжественно. Мы (облака, земля, рожь…) все свои и все это знаем. Мы летим! На колосьях звенят и поют сережки…

Я спохватывалась, корила себя. Бежала домой. Мне жалко было теленка. Я ему обещала: завтра раньше покормлю. Потом пошли дожди…

Осень 2007 года. Парк развлечений «Тиволи», Копенгаген, Дания.

«И-и-и-и-й-а-а-а-а-х-у-у!» – заорал я навстречу плюющемуся обледенелым туманом воздуху ночного Копенгагена. Мелькнула темная громадина SAS-отеля, и я провалился в очередную пустоту мертвой петли… Остановка… Вдох… выдох… облако пара вперемешку с сигаретным дымом, просвеченное мириадами цветных огней. Улыбка до ушей, которые ты тщетно пытаешься отогреть руками такими же ледяными, как поручни, за которые ты только что держался, и снова… вверх… вниз… в сторону… И вот мир замер, на секунду превратившись в своего антипода… Звенит мелочь, украденная свихнувшейся гравитацией из карманов курток и пиджаков, а вслед за ней детский смех веселой трелью ввинчивается в гомон людского веселья. «Хорошо-о-о-о…» – делюсь я впечатлениями, вдыхая пряный запах глинтвейна из обжигающего руки пластикового стаканчика… Неужели опять?! Ты еще не успел оправиться после того, как твое сердце вместе с умением дышать осталось высоко в ночном небе, позволив оставшемуся мне бездыханным кулем с выпученными глазами провалиться в стометровую пропасть… На середине второго подъема ты пробуешь вдохнуть и с удивлением понимаешь, что все еще жив!.. Потом дробное эхо каблуков почетного караула, печатающего шаг в вековую брусчатку пустой дворцовой площади, отражение желтых огней Оперы, расплывающееся масляным пятном в ледяной воде залива, такси, крохотный номер с видом на развязку Центрального вокзала, глоток коньяка на подоконнике, сигарета в щелочку ледяного воздуха из приоткрытого окна, и теплый морок сна, пахнущего корицей вперемешку с соленым запахом холодного моря…

Идет 1995 год, мне пять лет. Я в гостях у дедушки с бабушкой в другом городе – Новосибирске. На дворе разгар лета. Обычно днем мы с дедушкой ходим на местный рынок за продуктами. Дедушка любит баловать меня мороженым. Каждый раз мы с ним идем к киоску, где продается самое вкусное в округе мороженое. Путь до киоска – для меня, пятилетней – неблизкий, целая остановка! Но ради вкусного мороженого я с удовольствием прохожу это расстояние, болтая с дедушкой на всякие важные детские темы. В этот жаркий день на небе с утра собираются грозовые тучи. Но мы с дедушкой решаем, что успеем обернуться до того, как пойдет дождь. Сделав все нужные покупки на рынке, мы с тревогой поглядываем на облака, которые с каждой минутой становятся все темнее и тяжелее. «Хочешь мороженого?» – как обычно спрашивает меня дедушка. Мороженого, конечно же, хочется, но страх перед грозой сильнее, и я отвечаю: «Хочу, но скоро пойдет дождь, мы не успеем». Но дедушка твердо берет мою маленькую ладонь в свою большую, теплую, натруженную руку, и мы направляемся к киоску… Мы успеваем купить мороженое до начала грозы, и в небесной канцелярии решают, что не дело это – ради нас с дедушкой и мороженого откладывать природные процессы. И тут дождь пошел стеной… Домой мы возвращаемся промокшие насквозь. Бабушка журит дедушку, растирая меня махровым полотенцем до красноты, чтобы я не заболела. Но я самый счастливый маленький человек на земле: дедушка по-доброму заговорщически мне улыбается, а в холодильнике лежит самое вкусное в мире мороженое.