Лорд Ярроу недовольно поморщился:

— Хорошо, миледи.

— До свидания, милорд. — Она взмахнула рукой и подумала: «Миссия выполнена».

Дженис предстояло еще многое сделать как будущей герцогине Холси. Эти обязанности будут занимать все ее время, и она очень надеялась, что сумеет смириться с тем, что жизнь, о которой мечтала, ей недоступна…

Жизнь, основанная на любви к простому груму по имени Люк Каллахан.

Дженис вспомнила, как он держал ее на коленях, нежно целовал, и ее охватила такая тоска, что она едва не задохнулась.

Но больше уже ничего не будет, печально напомнила она себе.

Никогда.

Она перехватила взгляд герцога. Легкая улыбка, игравшая на его губах, случайному наблюдателю могла бы показаться добродушной, но Дженис знала его гораздо лучше и внезапно поняла, почему он ей ни разу не возразил этим утром. Как бы ни старалась она самоутверждаться и отстаивать свои права, одного ей никогда не получить: Люка.

И пока мог заставить ее страдать, Холси чувствовал себя счастливым.

— Должна же быть и светлая сторона в вашем новом статусе, — заметила Изобел. — Не считая того, что вы станете богатой, сможете носить роскошные бальные платья и путешествовать по всему миру.

Они находились в спальне Дженис и писали письма своим близким в Лондоне. Наверняка снег скоро сойдет, и послания можно будет отправить.

Дженис отложила перо.

— И я твердо намерена отыскать эту светлую сторону. Сегодняшнее утро послужило добрым началом.

— Положение вдовствующей герцогини существенно улучшилось, да и о сомнительных гостях, слоняющихся по дому, вам больше не нужно беспокоиться, — добавила Изобел.

— Верно. И теперь, когда я позаботилась об этом, миссис Фрайди может оставаться моей компаньонкой так долго, как пожелает.

— Вы можете также подыскать ей мужа.

— Отличная мысль. Меня радует также, что Эсмеральда с щенками будет рядом.

— Кухарка их обожает. — Изобел засмеялась. — Эсмеральде нет‑нет да и подкинет сахарную косточку, а то щенки ее совсем доконали.

— Как будущая герцогиня, — продолжила Дженис, — я должна познакомиться со всеми арендаторами в поместьях Холси: хочу принимать участие в деревенской жизни.

— Я слышала, что в Брамблвуде прекрасный викарий, — заметила Изобел.

— А в Лондоне мне придется вести активную светскую жизнь, так что времени на сон вообще не останется.

— А там и дети пойдут, — напомнила Изобел.

— Верно… — сразу скисла Дженис.

Служанка наклонилась к ней и с видом заговорщицы произнесла:

— Я слышала, что мужчины, исполняя супружеский долг, говорят себе: «Думай о королеве». Так вот я бы предложила вам другую фразу: «Это он, самый прекрасный мужчина на свете».

Дженис уставилась на Изобел, явно не ожидая от нее ничего подобного.

— И о ком, по‑твоему, мне следует думать?

Изобел прикусила губу.

— Ну, например, о красавце груме… Вы ведь неравнодушны к нему, да?

Дженис утвердительно кивнула:

— Ты права. И дело не в том, чтобы научиться целоваться или удовлетворить любопытство созерцанием обнаженного тела.

— О господи! Час от часу не легче!

Изобел плюхнулась на кровать.

— Вы видели… его?..

— Предполагается, что ты девственница, знаешь ли, — укоризненно сказала Дженис, глядя на нее.

Иззи приподнялась на локтях.

— Миледи, вам так повезло…

— Но несомненно, новые заботы помогут мне отвлечься.

— От него? — нерешительно спросила Изобел.

— Да. — Дженис вздохнула. Горькая правда состояла в том, что она никогда не сможет быть с мужчиной, которого любит. — Подвинься, пожалуйста, Иззи, я тоже хочу сесть на кровать.

Но вместо того чтобы сесть, она упала на постель и, вцепившись в подушку, зарыдала:

— О, Марша, о, мама, вы же говорили, что меня ждет истинная любовь.

А что оказалось в действительности? Перспектива произвести на свет детей от нелюбимого мужчины. Как же это будет мучительно! Ей всегда придется скрывать правду — как от них, так и от всей своей семьи, даже от родителей… Никто никогда не должен узнать, на каких условиях заключен их с Холси брак.

Ложь. Дженис придется научиться лгать. Ей никогда больше уже не стать прежней…

Впереди у нее одни страдания.

Но она не станет предаваться отчаянию.

Дженис села на кровати, смахнула слезы и упрямо произнесла:

— Я из семейства Брэди! И пусть я буду первой, кто выйдет замуж без любви, я выдержу.

— Непременно, миледи! — поддержала ее Изобел.

— Если я не могу получить Люка, то помочь ему все еще могу.

— Кстати, о нашем деле. К сожалению, мне не повезло с остальными слугами. За обедом я обмолвилась, что у моей матери была знакомая по имени Эмили Марч, которая когда‑то работала в поместье, но никто из них ее не вспомнил. Дольше всех здесь служит дворецкий, но он заявил, что не может помнить всех служанок хозяйки.

— Тем больше причин у меня навестить вдовствующую герцогиню.

Изобел, как обычно перед ответственным делом, прошлась по волосам хозяйки гребнем больше ста раз — на удачу.

В темной спальне Дженис уселась в свое обычное кресло и спросила:

— Ваша светлость, вы помните горничную по имени Эмили Марч?

Вдовствующая герцогиня, прищурив глаза, устремила задумчивый взгляд в пространство.

— О да. Она работала на меня. — Старушка прижала ладонь ко лбу. — Не могу вспомнить. С ней было что‑то связано. Что‑то важное.

Сердце Дженис пустилось вскачь: что, если ей удастся отыскать этот дневник для Люка?

— Она была… хорошей горничной?

Вдова утвердительно кивнула:

— Самой лучшей. Жаль, работала у меня недолго. Только вот не могу вспомнить почему. Миссис Пул!

Сиделка подняла взгляд от своего шитья.

— Вы помните Эмили Марч?

— Нет, миледи. Я работаю здесь всего год. Наверное, она служила у вас очень давно, когда вы еще жили в Холси‑Хаусе.

— Да, — сказала вдовствующая герцогиня с волнением. — Я помню, что мой муж Лайам тогда был еще жив.

— Вы можете вспомнить о ней что‑нибудь еще? — спросила Дженис.

— Боюсь, что нет. — Вдова резко переместилась на подушках. — Но очень хочу вспомнить. Отчаянно хочу. С ней что‑то случилось. Но вот что…