Зато медбрат Харитон, похоже, не разделял взглядов Фомы, потому как чаще смотрел на девушку, чем под ноги, и от переизбытка эмоций чуть ведром кипятка не обварился. Ставший моей тенью Акинф не сплоховал, и производственной травмы удалось избежать. Симпатичная мордашка у общительной барышни Имиры и характер куда как легче, чем у ее эгоистичных товарок, – подумалось мне.

Фома Немчинов деликатно дождался финального реверанса Имиры, моих пожеланий благодати Асеня и удачи, после чего настойчиво взял меня под локоток.

– Господин Романов, имею важный для нас с вами вопрос.

Непринужденное общение с приятной девушкой привело меня в бодрое расположение духа, я словно получил глоток свежего воздуха посреди клоаки. Болото щедро делилось с нами своими миазмами и гнусом, но за сутки я к этому почти привык. А сейчас вновь почувствовал, словно впервые, едкий болотный запах. И как бедняжка Имира терпит все тяготы и лишения?

– Конечно же, спрашивайте, любезный Фома. Постараюсь ответить на любой.

– Кондотта… Я не могу взглянуть на документ?

Вот же гад. А собственно, почему гад? Молодец, Фома, так меня наемничьим салом да по лживым сусалам!

– Увы. Вы же помните, что я оказался на острове в одних подштанниках и с трофейным оружием. – При этих словах лекарь княжны бросил странный взгляд на кобуру с револьвером. Приметный пекаль! Если Фома видел Ральфа ранее, то отчего молчит? Я продолжил невозмутимо вешать лапшу на уши пожилому человеку:

– А в башне все документы превратились в пепел. Конечно, я внимательно осмотрю трофеи и тогда, возможно, предъявлю своим людям этот документ.

Собирался наплести собеседнику еще немало словесных кружев, но лекарь перебил меня и четким ровным голосом, выделяя интонацией ключевые слова, сообщил:

– Кондотта, юноша, есть договор между сторонами. Невозможно объявить кондотту в одностороннем порядке. Помните, суть превалирует над формой, а правое слово не горит и не тонет.

– Вот и я о том же, Фома! Хорошо, что мы понимаем друг друга! А ваш вопрос очень своевременный и важный! Спасибо, что его задали! Я обязательно на него отвечу, а пока меня ждут неотложные вопросы на стрельбище.

Однако старый хрыч держал мою руку мертвой хваткой и вывернуться оказалось не так просто.

– Господин офицер, вопрос действительно важный, – голос Фомы сделался тих и вкрадчив, хотя мы отошли уже достаточно далеко от лишних ушей. – Мне стало известно, что некий молодой офицер при генеральном штабе Армии Освобождения заключил соглашение с Советом Хранителей Золотой рощи о найме вооруженных людей для защиты обители, ее земель и поселений. Мы ведь имеем в виду одну и ту же кондотту?

Что мне оставалось делать, кроме как энергично кивать? Способность здраво мыслить под натиском эмоций меня, к счастью, не покинула. Очевидно, меня подписывает на войну крупное религиозное поселение.

Что мне известно о Золотой роще? Пожалуй, немного. Именно эту богорощу Ральф собирался посетить, но так и не смог, только подтвердил, что поселение соперничает размерами и экономической мощью со столицей русинского штата – Белым городом. Оказалось, Ральф некоторое время жил в Русинских княжествах – вот откуда он знал русинский! – но в священных рощах Асеней не бывал. Гравюры видел, описания других путешественников читал, но откровенно признавал свою некомпетентность.

Воображение мое рисовало мощные стены и башни монастырей, виденные на фотографиях и в жизни. Или нечто вроде кремлей Тулы, Нижнего Новгорода и других русских городов. Только вместо золотых куполов храмов над мощными укреплениями вздымались кроны исполинских деревьев, хранящих в себе дух и историю народа. Вокруг зеленеют сады и желтеют наливным колосом нивы. Трудолюбивая братия варит соль, разводит пчел, огородничает и прочими ремеслами наравне с дарами и пожертвованиями наполняет казну религиозного центра.

Но что зря фантазировать? Вот выполню возложенную на меня миссию, сам все красоты увижу. Главное сейчас, что Совет Хранителей может легализовать меня и моих подчиненных, и у новоиспеченного кондотьера перестанет болеть голова на тему поиска работы.

К асенитам бойцы относятся с уважением, а служба Совету Хранителей и защита русинских поселений в Колониях – по сути, одно и то же. Можно счесть предложение приемлемым. Теперь следовало уточнить полномочия ловкого медработника.

Набрав побольше воздуха в грудь, я принялся буравить взглядом переносицу собеседника.

– Следовательно, вы готовы подтвердить существование этого договора, господин Немчинов?

Вместо ответа Фома приложил правую ладонь к груди, затем извлек из-под кафтана серебряный кулон, похожий на дубовый желудь, и поцеловал его.

– Я, доктор Немчинов, советник Хранителей Золотой рощи, принимаю на службу офицера и кондотьера Богдана Романова с его людьми сроком на один год. Обязуешься ли ты сам и от имени своих людей служить Совету Хранителей верой и правдой?

Несложная присяга оформилась в голове сама собой.

– Я, Богдан Романов, офицер и кондотьер, присягаю Совету Хранителей Золотой рощи. Клянусь сам и от имени моих солдат служить верой и правдой сроком один год.

Рукопожатие и честный взгляд глаза в глаза скрепили договор. И никакой тебе писанины с печатями, юристами и прочим зубным налетом цивилизации. А за гонорар, так и быть, после перетрем.

Вернулся на грохочущее стрельбище слегка рассеянный, но весьма довольный положением дел. Многострадальную картечницу таки поставили на колеса и теперь катали туда-сюда по относительно ровному пятачку, отрабатывая слаженность действий при смене позиции и установке. Лишние детали от станка на виду не валялись, начинающие «боги войны», даже на мой придирчивый взгляд, работали отлично.

Через импровизированный тир прошли все солдаты и подофицеры без исключения. Даже обозникам и древичам пришлось пострелять по ростовым мишеням из пистолетов с расстояния в десять и двадцать пять шагов. Себя и Белова в количестве выстрелов я не ограничивал, ибо офицер обязан владеть оружием лучше подчиненных. Подзарядку опустошенных нами гамионов взял полностью на себя. Воодушевленный своими попаданиями из моего штуцера – к барабанному ружью пуль осталось мало, – юноша предложил было пари. Но, впервые взяв в руки драгунский двуствольный, я, что называется, «уделал» Евгения. Вопреки моим ожиданиям, высокого класса владения пистолетом дворянин и кадет Белов не продемонстрировал. Да-а, а Молчун нахваливал его как меткого стрелка из «короткоствола»! Хотя какие стрелки здесь считались хорошими, я уже поглядел – едва не прослезился. Видимо, магическая компонента местных метателей пуль здорово тормозила наработку навыков. Не зря ограбленный мной наемник носил с собой склянку с ашем – перезарядка гамионов – дело тяжкое и неприятное. Для любого человека, не обученного управлению энергетическими потоками, пополнить запас в пятьдесят-шестьдесят выстрелов за счет сил организма – более чем серьезное испытание. Получается, тем, кого здешние боги не одарили магически, нужно, чтобы иметь возможность стрелять, либо напрягать нижестоящих, либо платить культистам, либо «торчать» от сквернавской наркоты.