Ты пригласил нас войти. Я поставила автокресло на пол в твоей милой кухне и огляделась – вот я и вернулась в твое личное неприкосновенное пространство. И, как странно, в тот момент я почувствовала, что теперь стала большей частью всего этого, чем раньше, когда я была твоей гражданской женой. Ты налил мне чашку чая – я много раз представляла, как ты готовишь чай для меня. Ты передал ее мне и затем присел возле автокресла, взглянул на меня и спросил:

– Можно мне?

Я ответила:

– Вперед! В конце концов, она твоя дочь.

Ты отстегнул ремни, и она взмахнула крошечными ножками, подняла ручки тебе навстречу. Ты нежно и осторожно вынул ее. Поднял к плечу. Возможно, ты думал, что она младше, чем на самом деле, потому что не видел ее, когда она родилась. Но она сама показала тебе, какая она большая девочка. Она повернулась в твоих руках, поднесла ручку к твоему лицу и дернула тебя за бороду. Ты скорчил ей рожицу. Она засмеялась.

– Вот это я понимаю! – воскликнул ты. – Она такая прелесть. Восхитительный, славный ребенок!

– Ну, я немного предвзята, конечно…

– Ей шесть месяцев?

– Да. Будет во вторник.

– Поппи. Красивое имя.

– И очень ей подходит.

– Да, – согласился ты. – Действительно подходит.

Ты высунул язык и фыркнул. Она в полном восторге посмотрела на тебя.

– И как это было? – спросил ты. – Как это было для тебя?

– Это было… – Я приклеила на лицо глупую улыбку и не рассказала о бесконечных кошмарных ночах, когда я заходила в ее комнату по два, три, четыре раза с бесчисленными бутылочками молока. Я не упомянула, как иногда я клала ее в детскую кроватку, а сама целый час сидела в кухне с включенным на полную громкость радио, чтобы не слышать ее крик. И, конечно, в тот раз я не призналась, что обдумывала, не оставить ли ее на ступеньках больницы точно так же, как твои родители оставили тебя. – Это было удивительно, – разглагольствовала я. – Поппи просто мечта. Спит всю ночь. Улыбается. Хорошо ест. И, если честно, Флойд, я не могу понять, почему не сделала этого давным-давно. Просто в голове не укладывается.

Тебе понравился мой ответ, я сразу это заметила. Наверное, у себя в голове ты нарисовал меня как отвратительную, никудышную, старую каргу, для которой ты был ее последним шансом. И вдруг я здесь, в твоей кухне, хорошо выгляжу – не зря же зашла в парикмахерскую, чтобы вернуть моим волосам их родной медный цвет. Впервые за двадцать лет я была у парикмахера не ради стрижки! И вот я у тебя дома с этим чертовски красивым ребенком, которого я, вне всякого сомнения, обожала. Ни одна нормальная женщина не может не любить такого младенца! И я почувствовала, что ты оцениваешь меня заново, пересматриваешь свое предвзятое мнение обо мне. В тот момент мне показалось, что у нас все еще был шанс.

Я оставалась у тебя часа полтора, а когда уехала, сославшись на то, что у меня ужин с подругой – естественно, вымышленной, – ты вышел со мной. Ты нес малышку в ее кресле. Ты настоял на том, чтобы самому пристегнуть кресло на заднем сиденье. Я смотрела, как ты настраивал ремни, чтобы они не были слишком тугими вокруг упитанных ручек малышки.

– До свидания, красавица Поппи, – сказал ты, целуя кончики своих пальцев и прижимая их к ее щечке. – Надеюсь, что очень-очень скоро снова увижу тебя.

Я невозмутимо улыбнулась и уехала. Ты остался стоять на мостовой, не зная, как теперь сложится твоя жизнь.

Я же точно хотела, чтобы ты был со мной, чтобы ты сохранил те чувства, которые возникли у тебя сегодня.

Бонни звонит Лорел на работу в понедельник. Лорел сразу узнает ее голос – голос повидавшего виды человека.

– Мы тут говорили о Рождестве.

Лорел подавляет стон. Она никак не может заставить себя думать о Рождестве, хотя до него осталось меньше недели. Мир уже полон огней и музыки. Даже в магазине сантехники окна украшены елочными шарами.

– К сожалению, само Рождество мы будем праздновать у моей мачехи. Ей восемьдесят четыре. Она слишком слаба, чтобы добраться до Лондона, поэтому мы отправимся в Оксфорд. Так вот, я подумала, а не устроить ли нам здесь веселую вечеринку в канун Рождества? Можем организовать подарки, игры, коктейли и все в таком духе. И у меня есть место, где поместится тысяча людей. Дети, партнеры и прочие. Ты абсолютно точно можешь привести своего шикарного мужчину и его очаровательную дочку. – Бонни делает паузу, чтобы вдохнуть. Лорел слышит хрип в низких звуках ее дыхания. – Что скажешь?

Лорел теребит кулон на ключице.

– Ты спросила Джейка?

– Спросила.

Лорел отмечает уверенность в голосе Бонни.

– И он придет?

– Сказал, что собирается.

– А Ханна?

– Сказала да. Придет.

У Лорел екает сердце. Ханна полностью изменилась неким таинственным образом. Из ледяной принцессы превратилась в распутницу, бросающуюся на чужих парней, не думая ни о ком, кроме себя. Лорел уже не знает, что и думать о своей дочери.

– Ну, – говорит Лорел после выразительной паузы, – кажется, на самом деле неплохо. Я спрошу Флойда. Правда, он говорил, что накануне Рождества они с Поппи обычно остаются дома, но я уверена, их можно уговорить. Можно тебе перезвонить?

– Да, разумеется! Но как можно скорее. Мне надо будет получить заказ Waitrose[52]. Завтра самое позднее.

Заказы Waitrose. Лорел не может представить, что у нее когда-то была жизнь, в которой она делала подобные заказы.

Она кладет трубку, отходит от телефона и вздыхает.

Той же ночью Лорел спрашивает Флойда, как отреагировала Поппи, когда Ноэль, оставив девочку на его пороге, бесследно исчезла, словно растворилась в воздухе.

– Поппи была счастлива? – спрашивает Лорел. – Или ей было грустно? Она сильно скучала по своей маме? Как вообще это было?

– Ну, начать с того, что Поппи выглядела просто жутко. Весила значительно больше нормы. Никому не позволяла себя причесывать, купать, чистить зубы. Все у нее было наперекосяк. Вот почему Ноэль оставила ее со мной. У нее родилась прекрасная дочка, а она полностью испоганила ребенка, потому что ничего не знала о том, как быть матерью. И за четыре года превратила Поппи в сущего монстра. – Флойд взглянул на Лорел и вздохнул. – Но Поппи не было грустно. Она любила проводить время здесь, со мной. Она вела себя как следует. У нее не было истерик, и она не мазала шоколадную пасту на что попало. Садилась рядом со мной, и мы разговаривали. Я учил ее читать, и она делала большие успехи. В общем, когда Ноэль оставляла Поппи у меня, малышка была счастлива. По-настоящему счастлива. И, конечно, – он пожимает плечами, – ни у кого из нас и мысли не возникло, что мы больше не увидим Ноэль после того, как она оставила Поппи у меня. Мы думали, Ноэль вернется. К тому времени, когда стало ясно, что она не вернется, Поппи и я уже стали одной хорошей командой. На самом деле я не думаю, что Поппи страдает из-за отсутствия Ноэль в своей жизни. Я думаю… – Он глядит на Лорел. – Я думаю, это было благословение.