рекорды не планировал, надо просто набрать ракушек, вот только крупные здесь обитают на значительной глубине. Так что я опустился до зоны нейтральной плавучести.

С некоторой тоской покосился на дефилирующих каракатиц, мазнул взглядом по проплывающим на глубине крупным рыбинам и принялся отдирать от скалы свой будущий завтрак. Благо я нырял с небольшой, собственноручно сплетённой сеточкой, притороченной к поясу, так что за раз планировал взять добычи побольше.

По правде говоря, ещё я в тайне надеялся, что мне снова попадутся жемчужины, поэтому нырнул к той колонии черногубых раковин, что в прошлый раз неожиданно подарили мне целое состояние по местным меркам. И начинались они как раз с глубины метров пятнадцать.

Всего я совершил восемь погружений за «чёрными устрицами», вытащив, в общей сложности двадцать шесть крупных раковин от пятнадцати до двадцати пяти сантиметров в поперечнике.

Дальше нырять не стал, всё-таки и так улов можно было считать весьма неплохим.

Напоследок, всплывая, развернулся лицом от берега. За спиной кипела жизнь, губки и моллюски процеживали воду, мелкие рыбки сновали меж ними, а передо мной раскинулась голубая толща воды, подсвеченная солнцем, от этого ещё более прозрачная и кажущаяся ещё более бесконечной. И в этой толще я вновь заметил нечто. Однозначно крупное. Оно ... словно летело в толще воды...

Летело! Да, точно! Теперь я рассмотрел, что это «нечто» при этом махало, словно птица крыльями.

Манта! Да это же манта, представитель семейства скатов и одновременно — «морской дьявол»!

Я даже всплытие остановил... В смысле — перестал работать ластами, доверив дело своего подъема на поверхность выталкивающей силе.

Привет, красавица, и одновременно тезка. Ну конечно, кому как не тебе питаться в этих, полных планктона водах. Кольнуло игривое желание подплыть поближе, ведь манты безопасны для человека, их любопытство даже подталкивает океанских гигантов к ныряльщикам. Но усталость после бессонной ночи отрезвляла. Надо на берег, отдыхать, есть, ракушки вон проверить. Вдруг ещё жемчуг найду?

Кстати, ракушки оказались весьма увесистыми, самая крупная по прикидкам весила килограмма три. Но... все без жемчуга!

Судьба улыбнулась мне в лицо разок, и решила — этого тебе пока хватит. Не фиг баловать.

Больше я в тот день никуда не ходил. Поспал, провёл ещё тренировку, пообедал. Одну из кокосовых пальм чуть в стороне от берега, превратил в подобие тренажера для боевых искусств — деревянный манекен — примотал к ней несколько бамбуковых палок, имитирующих выставленные вперёд руки. Кстати, он отлично подходит и для тренировок с ножом. Вечером повторил вылазку за «чёрными» раковинами. Впрочем, и на этот раз безрезультатно.

На следующий день сходил в посёлок, посмотрел на патрули, дошёл до деревни, снова полюбовался на бродящих туда-сюда хмурых воинов. Кстати, количество патрульных уменьшилось, видать, начальство сообразило, что им тоже нужно спать.

Кувшина на оговоренном колу не было.

Снова сходил на западный склон, в той части, где коралловый риф, окружавший лагуну, подходил к берегу.

Как и на восточном берегу, здесь на довольно большом участке шёл обрыв. Конечно, при желании, с него прыгнуть можно, тут даже пониже будет — метров десять, край двенадцать. Но если я собираюсь плыть не с голыми руками, а прихватить хотя бы какое-то оружие, и заготовленные продукты, то лучше от прыжков в воду отказаться.

Думаю, подходящим вариантом для меня будет переночевать вон там — я приметил место у разлапистой пальмы, дальше по берегу, где обрыв прекращался и начинался более-менее пологий склон — там же зайти в воду, немного проплыть вдоль берега, и уже под обрывом подождать пирогу торговца. Наверняка он отправится в путь с рассвета, чтоб за световой день преодолеть как можно большее расстояние.

Поплыву в ластах, поклажу можно будет замотать в банановые листья, и увязать бечёвками, так она даже не сильно промокнет. В общем — окажусь на борту не гол как сокол, не нищебродом-попрошайкой, а вполне состоятельным пассажиром, что повысит мои шансы в переговорах с владельцем судна. На край, я усмехнулся, пара ножей и короткое копье с тяжелым наконечником, вполне серьезный аргумент. Хотя я бы предпочёл просто договориться.

* * *

Кувшин на колу появился наследующий день. Впрочем, я зря придумывал такие сложности — прибытие торговцев по любому проморгать было невозможно.

В центре деревни шумела большая ярмарка — как это ещё назвать, не знаю. Разглядел как минимум три торговых места: большие расстеленные циновки, на которых красовались разложенные товары: яркие ткани, ряды горшков, ещё чего-то, с моей точки наблюдения не рассмотреть.

Рядом с торговцами расположились, как я понял, местные, использующие стечение народа, чтоб расторговать свои товары. Заметил я на ярмарке и людей земли. Торговых мест им не досталось, они просто тащили с собой охапки батата, просо, по-видимому, несли в больших кувшинах. Торговались, обменивали «дары земли» на «дары моря» и, конечно же, на привозные диковинки.

Одним словом, на площади вовсю кипела торговая жизнь: крики, жестикуляция, ругань. Не сильно-то и отличаясь от наших толкучек начала девяностых. Похоже люди везде одинаковы.

Не заметить на берегу лодку торговца тоже оказалось практически невозможно. Вытащенная на песок напротив деревни, она смотрелась среди лодок рыбаков как океанский лайнер среди портовой мелюзги.

Местные использовали небольшие пироги... или может каноэ, уж не знаю как правильно, на два-три гребца. И лодки побольше, на шесть — восемь гребцов. И все они были вырублены из одного дерева, так сказать «однодеревки» или по-умному — моноксилы. Были они весьма узкими, низкобортными, так что в хорошую волну в море лучше не соваться. Не имели мачт и каких-то уключин или хотя бы упоров, гребли местные ручными гребками, удерживая их в руках, как на каноэ и принято.

Лодка торговца на их фоне казалась большой. Длинно́й как каное людей войны, но с более широкими обводами и с наращёнными бортами, за счёт чего и более вместительная. И, помимо отстоящего одиночного аутригера, превращающего её в подобие катамарана, имела ещё и высокую мачту. Тип парусного вооружения разглядеть не смог, в силу отсутствия такового у вытащенного на берег судна, но судя по размерам мачты, парус в любом случае будет не маленький.

Ну-с, вот и братишка Анат. Интересно, кто? Я, напрягая зрение, постарался разглядеть стоящих у циновок с «заморским товаром», троих аборигенов. Вон тот точно походил на старшего. С заметной сединой кряжистый мужик, по пропорциям ближе к людям земли, но держащийся с внутренним достоинством и даже какой-то надменностью, двигался мало, почти не жестикулировал, оставляя всю работу своим спутникам.

Один из его помощников по