За едой ты коротко выкладываешь все, что узнал о нано, выводя разговор на свои подозрения об «Эккарт». Гектор слушает внимательно, точно так, как слушал рассказ о произошедшем в квартире Кристины — и точно так же, как тогда, он реагирует слишком спокойно для человека, столкнувшегося с невероятным.

— Ты знаешь о нано? — прямо спрашиваешь ты.

Черт, начинает казаться, что уже все знают о нано, и только ты, герой подполья, плаваешь в информационном вакууме.

Но Гектор качает головой.

— Нет, но это... не удивляет. Ты давно выходил в Сеть? Недавно всплыли довольно тревожные новости.

Ох, черт.

— А... какие-нибудь не недавние источники указывают на подобное? — спрашиваешь ты осторожно.

— Нет, но это «Эккарт». Я видел много, и я знал Доминика Эккарта. Я бы не удивился даже без всех этих сетевых бурлений.

Убийцами тех восьмерых, включая Кристину, все еще могут быть люди Триады и люди Креста, но ты не хочешь лишний раз об этом напоминать. Тебя интересует корпорация и тебя интересует Гектор — ты слишком долго ничего не знал о своем работодателе.

— Доминик Эккарт, — ты цепляешься за имя и серьезный тон, с каким Гектор упомянул его, — какой он был?

— Как все Эккарты, безумный сукин сын. Но с ним... скажем так, это была та корпорация, в которую я рвался с самой своей юности. Я догадывался, что он хочет порвать отношения с Триадой, и, как и многие, поддерживал это решение.

Что-то исчезает из знакомого тебе образа — веселого эксцентричного корпа, который наслаждается чужой неприязнью и может выстрелить в человека из простого любопытства. Странным образом Гектор даже не выглядит смешно, когда долго, по-детски, обсасывает столовую ложку в сладком креме. Медленно отломав еще один огромный кусок торта, Гектор смотрит на него невыразительно и продолжает:

— Это и есть причина, Вик, тебе же не терпится узнать. Я знаю многих, кто поддерживал Доминика Эккарта и только часть из них перебежала на сторону Лионеля Ламбера, когда тот захватил власть.

— Остальные убиты?

— Официально — нет. Мы не какое-то там сборище отморозков, не путай нас со своими приятелями из Каски.

Гектор усмехается со знакомым самодовольством и отправляет в рот кусок торта. Требуется время, чтобы его пережевать. Это уже снова мужик, которого ты знаешь. Гектор продолжает с чавканьем:

— Но они все либо были понижены в должностях и переброшены на малозначимые проекты, либо, и это самое прекрасное, исчезли. По документам, отправлены на большую землю, но я не смог связаться ни с кем. Лионель, этот крысеныш, провел значительную работу по тихому устранению тех, кто с ним не согласен. И мне тоже предлагали уехать, знаешь. Я сказал, что слишком привязан к местным кондитерским.

— И сработало?

— Отчасти. Я работаю с полицией с тех пор. Ты не в курсе наших милых порядков, но скажу честно — ниже уже некуда. Я разбираю дела с загулявшими виджиланте и карманными кражами, делая вид, что выполняю обязанности по связям с общественностью. И те ребята, которых перевели на никчемные проекты, хранят молчание. Запуганы, очевидно, но я на плохом счету, так что не докучаю им лишний раз, чтобы не подставить.

— Как благородно с твоей стороны.

Гектор понимает фразу правильно.

— Но ничего не мешает мне докучать Восьмерке, случайно всплывшей в очередном подозрительном деле, да. Сначала это было просто интересно, но потом вдруг появилась Триада, а где Триада — там «Эккарт». И теперь ты приносишь информацию о нано, личном проекте Доминика... Что-то подсказывает мне, что я верно выбрал объект для шантажа.

Ты фыркаешь.

— Как ты узнал, что я Восьмерка?

Гектор паскудно ухмыляется, и ты не ждешь честного ответа. Но он говорит:

— «Эккарт».

Только одно слово. И оно не вяжется с твоими собственными догадками.

Семь лет назад Док помог тебе справиться с протоколами и исчезнуть из поля зрения и государства, и корпораций, и, пусть он уже умер, он все равно остается самым очевидным источником информации о тебе. Таблетки не берутся из воздуха в твоих карманах — ты заказываешь их по рецепту в лабораториях, где не задают лишних вопросов. Но Гектор мог каким-то образом выйти на них, заинтересоваться их действием, узнать о Восьмерках... Он мог узнать о Восьмерках в корпорации, это так, в «Эккарт» работают трое из твоего вида. Но он не мог узнать там непосредственно о тебе. О твоем существовании вне любых радаров.

— Они знают.

Это добивает тебя. Ты не можешь выдавить ни слова.

Все эти годы... Все твое безграничное самомнение, гордость за то, что ты смог избежать любых взглядов, все старания Дока...

— Ну, знали, — беззаботно добавляет Гектор. — Доминик знал точно, но я не уверен насчет Ламбера. Я вытащил это из его личного ноутбука, я знал коды доступа для экстренной ситуации, и когда Доминик пропал вместе со всей своей семьей... ну, я счел, что ситуация экстренная. Предвосхищая твой вопрос — нет, там не было ничего о нано.

Ты и не думал спрашивать о технологиях. Любые посторонние проблемы отодвинулись на второй план, едва только дело коснулось тебя лично.

— И он не... вскрыл это? — спрашиваешь ты.

— Разве я помчался вербовать новую Восьмерку, как только о ней узнал? — спрашивает Гектор в ответ. — Я какое-то время работал рядом с ним, так что скажу за покойного: ты смог исчезнуть, и я уважаю это... То есть, Доминик бы уважал. Я нет, как видишь.

«И ты не хочешь выдавать корпорации нового шпиона, оставшись без обожаемого начальства», добавляешь ты про себя.

— Так, это просто обида? Весь твой крестовый поход против корпорации.

Он совсем не чует угрозы в твоих словах.

— Для крестового похода у меня маловато крестоносцев, — отвечает он, продолжая ковырять торт. — Разве что ты. И обида — это глупое слово. Люди пропали, Вик. Люди, которых я знал. Я не могу это игнорировать, так что если я вижу шанс пнуть «Эккарт» — я использую его.

Упоминания крестов наводит тебя на еще одну оглушающую мысль: Гектор не союзник тебе, если вдруг выяснится, что это Крест стоит за убийствами. Триада или корпы — тогда да, Гектор приложит все усилия, чтобы вывести их на чистую воду. Но если виноват Крест... Амелия — продолжатель дела Доминика, законная наследница и носитель тех же генов. Если