себя на мысли: а что, если я все делаю неправильно, что, если мои действия не принесут никакого результата? Но я принимаю такой исход, признаю его и позволяю себе пройти через эти переживания, одновременно вспоминая, зачем пишу книгу и ради чего приношу эту жертву. Полагаю, это все, что я могу сделать. Это все, что может сделать каждый из нас. Я прерываюсь на десять минут, чтобы отдать им все свое внимание, мы молимся и желаем друг другу спокойной ночи. Это такая практика закрепления пройденного, возвращение к тому, что я узнал (и продолжаю узнавать) об успехе, и напоминание себе о том, что успех для меня — в приобретении не материальных ценностей и положения в обществе, а связей, отношений и смысла. Он в том, насколько хорошо мои дети знают меня, а я — их. В том, насколько я, как партнер, присутствую в жизни своей жены. Насколько эффективно помогаю своему сообществу. Что делаю с атрибутами своего успеха и славы. Как выгляжу в глазах своих друзей, в целом и в частностях. По-настоящему успешно прожитая жизнь для меня — это жизнь, проведенная с любимыми, в которой я отдам больше, чем получу. И если я все делаю правильно, то к ее концу это соотношение не обнулится.

Поделюсь небольшим приемом, который помогает мне в моменты, когда я чувствую себя потерянным. Представьте, что ваша жизнь подошла к финалу. Вам девяносто пять лет, и врачи говорят, что жить вам осталось всего несколько дней. Кого вы хотели бы увидеть рядом с собой? Вспомнив на смертном одре этот самый момент, пожалеете ли вы о сделанном выборе или будете гордиться им? Помогло ли принятое решение вам или вашим любимым? Привело ли оно к настоящему счастью либо вы приняли его из страха или под давлением? Если вам кажется, что вы слишком усердно работаете, — сочтете ли вы, вспоминая всю свою жизнь, что многое прошло мимо вас, что, постоянно работая ради благополучия семьи, вы в результате упустили семью? Близки ли вы со своими детьми, окружены ли их любовью? Достаточно ли часто вы говорили «Я люблю тебя»? Были ли открыты мелким радостям? Приходилось ли этим радостям соревноваться за ваше внимание с телефоном или вам удавалось отложить его в сторону?

Вот лишь несколько примеров того, о чем вы можете подумать, выполняя это болезненное, но важное упражнение; важное, так как в конце жизни значимым для нас становится не то, что мы приобрели, а то, что отдавали. Так что давайте измерять свой истинный успех не приобретениями, а тем, что мы отдаем ради улучшения мира.

Глава седьмая. Достаточно сексуальный. Интимная жизнь, неуверенность и парадокс порнографии

Секс. Мужчины хотят его. Мужчинам он нужен. Всегда. Везде.

Существует миф о том, что мы думаем о сексе каждые семь секунд, постоянно желаем его и готовы к нему. В конце концов, мы наиболее сексуальные существа животного мира, мы находимся в неустанном поиске партнера — того, с кем могли бы соединиться или кого удалось бы физически завоевать. На самом деле считается даже, что мужчины дарят любовь, чтобы получить секс, в то время как женщины дарят секс, чтобы получить любовь. Ну, то есть мы, мужчины, жаждем, желаем секса. Всё. Время.

Но так ли это?

Признаюсь: это, возможно, самая трудная для меня тема. Она вызывает во мне наибольшую неуверенность. Наибольший стыд. И сделаю еще одно признание. Я долго думал, насколько откровенным готов быть и почему. Тема эта беспокоит меня, я страшусь возможного осуждения и унижения. Она наполнена болью и раскаянием.

Одной главы не хватит, чтобы подробно рассмотреть и изучить ее, но я надеюсь открыть дверь для более широкого обсуждения этой чувствительной и часто табуированной сферы, создать пространство для вопросов и таким образом запустить процесс исцеления. Не каждого моя история заденет за живое — ведь это только моя история. Тем не менее одни и те же темы волнуют многих из нас, идущих по жизни с ранами и травмами; отличаясь по масштабу, они влияют на наши решения, связи и общее ощущение счастья.

Мужчинам внушают, что секс — это то, в чем они должны быть особенно уверены. Но для многих мужчин это не так. Нюансы этих установок варьируются в зависимости от таких факторов, как возраст, раса, религия и культура. И они выстраивают те рамки, в которые, по моему ощущению, — и я до сих пор чувствую это в определенной степени — мужчине необходимо уместить себя, чтобы считаться «настоящим», ведь именно «сексуальный мужчина» и есть «настоящий».

Я всегда намеревался дождаться свадьбы, чтобы заняться сексом (то есть совершить половой акт), так как хотел сберечь девственность для той, с которой решу провести всю свою жизнь. И независимо от того, был ли у меня секс, на меня до сих пор давит необходимость быть постоянно готовым к роли короля спальни, иметь пенис определенных формы и размера и каким-то образом интуитивно знать, что нужно делать в любой ситуации, которая может возникнуть на пути от флирта до полового акта и на всех промежуточных стадиях. В том, что касается секса, ошибкам нет места. По крайней мере, общество хочет, чтобы мы так думали. Но как мы в предподростковом возрасте, да и позже, должны осваивать все эти навыки и изучать собственную сексуальность? Есть какое-то негласное правило, согласно которому мы, мальчики, рождаемся с этим багажом, а все нужное уже записано в нашей ДНК? Или нам полагается приходить в этот мир с одинаковыми знаниями и уровнем уверенности? В одном я убежден: здоровое сексуальное воспитание не возникает из интимных бесед с друзьями и не приходит от родителей или учителей, особенно если семья консервативна либо религиозна. А раз это не идет от тех, кого мы знаем, то какого черта все выглядят такими осведомленными в сексуальных вопросах? Или это просто болтовня? Кто-то из нас действительно чувствует себя уверенно и комфортно в отношении собственной сексуальности с подросткового возраста или мы просто изображаем это и подсматриваем приемчики в порнографии, фильмах и рассказах тех, кто притворяется более опытным? Какую культуру мы ни создали бы, последовательная травля и цензура, возникающие в ней, снова и снова нагружают нас, мужчин, стыдом, который мы даже не осознаём подавляющую часть времени. Мы испытываем стыд, потому что чувствуем себя неполноценными, думая, будто все вокруг осведомлены, будто другие парни разбираются в этом с рождения и, следовательно, отлично помещаются в рамку «достаточно сексуального» мужчины.