— А теперь Искербел освобождает этих рабов, — продолжал Катон.

— Круто, — буркнул Макрон. — Несомненно, каждый из них будет сражаться насмерть, зная, что в противном случае его вернут на рудник.

— Еще бы, — сказал Катон и задумался. — Пока существуют подобные места и пока появляются такие люди, как Искербел, мы сами творим себе наказание.

Он снова поглядел на поселение. На рыночной площади можно было разглядеть лишь несколько человек, сидящих на скамьях рядом с домиком. Судя по валяющимся рядом пустым афморам, это таверна. Кроме них, бунтовщиков можно было разглядеть лишь у ворот рудника.

— Одно ясно точно, командир. Мы опоздали, — сказал Цимбер, показывая на рудник. — Искербел нас опередил. Серебро у него… нет смысла продолжать. Лучше отступить и дождаться легата, командир.

Катон наклонил голову.

— Похоже на то. Но нам надо убедиться.

Цимбер встревоженно поглядел на него, явно желая поскорее вернуться к остальной когорте, поджидающей их за перевалом.

— Командир, ты же сам видишь, какова ситуация. Нам лучше уйти.

— Мы уйдем, когда я прикажу, не раньше. Сейчас мне нужна информация.

Он повернулся к Макрону.

— Нам надо с кем-нибудь немного поболтать.

Спустя час они осторожно подобрались к поселению, стараясь не попадаться на глаза тем, кто охранял ворота. Выбравшись на узенькую улочку с противоположной от ворот стороны, они медленно двинулись по ней к площади в центре поселения, которую Катон разглядывал до этого. В домах, мимо которых они проходили, не было видно никаких признаков жизни, лишь исхудавший пес, испугавшись их, поспешно сбежал, то и дело оглядываясь.

Они услышали, как пируют бунтовщики, еще не видя их. По улице эхом разносились громкая речь и пьяный смех.

Катон дал знак остановиться своим товарищам, присел и двинулся дальше, стараясь не стучать подбитыми гвоздями подошвами по булыжной мостовой. Он почувствовал, как учащается его пульс, и подобрался к углу дома. Остановился. Судя по ярким рисункам над дверью и надписям на стенах, здесь раньше был бордель. «Очевидно, у подобного заведения должен быть выход, ведущий на площадь», — решил Катон. Он осторожно вошел внутрь. Через мгновение его глаза приспособились к полумраку, и он оглядел помещение с низким потолком, разделенное посередине грязной барной стойкой. По одну сторону располагались несколько небольших закутков, внутри которых лежали грязные матрасы. Закрывавшие входы грязные занавески не давали особенного уединения женщинам и их клиентам. На полу валялись глиняные чашки и разбитые кувшины вперемешку с клочками ткани и короткими туниками, такими, какие обычно носят проститутки. Пахло вином, дешевыми благовониями и кровью, несвежей, пролитой уже не один день назад. А еще сильно пахло разлагающейся плотью.

Катон увидел тело молодой девушки под столом. Она лежала там, нагая, ее пах и бедра были покрыты засохшей кровью. Неподалеку, в углу помещения, лежала куча грязной одежды. У дальнего конца барной стойки виднелся выход, задернутый желтой занавеской, и Катон медленно двинулся туда, вздрогнув, когда под подошвой его калиги громко хрустнул осколок чаши. Он замер, не дыша и прислушиваясь, а его пальцы сомкнулись на рукояти меча.

Убедившись, что бунтовщики снаружи не встревожились, судя по тону их разговора, он снова пошел вперед. Добравшись до выхода, он слегка сдвинул занавеску и посмотрел наружу. В ярком полуденном солнце шагах в тридцати от него сидели за столом восемь человек. Они распивали вино из большого сосуда, и двое уже свалились на стол, уткнувшись в руки. Остальные бодро хлебали вино из чаш. На них была хорошая одежда, но их волосы были длинными и спутанными, лица заросли бородами, а кожа была покрыта грязью. Судя по внешнему виду, они долгое время недоедали. Рабы с рудника, подумал Катон, опьяненные вином и свободой. Пьяные или нет, но у них были мечи и кинжалы в ножнах на поясе. Катон быстро посчитал. Двое спят, остались шесть. Два к одному. Не слишком здорово, особенно учитывая, что он не мог быть уверен в способности и желании Цимбера драться. Даже без шлемов и щитов у него и Макрона преимущество за счет выучки и опыта, но, как уже заметил Макрон, им будут противостоять люди, вдохнувшие свободы, которые будут сражаться со всей решимостью, чтобы уже никогда не вернуться в рабство, снова превращаясь в живых мертвецов.

У Катона подпрыгнуло сердце в груди, когда он вдруг услышал у себя за спиной громкий всхрап и шлепанье губ. Бросив край занавески, он одним движением опустился на корточки и выхватил меч, резко разворачиваясь, готовый ударить. Левую руку он выставил в сторону, чтобы удержать равновесие. То, что он принял за кучу тряпок, ожило. Поднялась рука и снова плюхнулась на пол. Человек застонал, пытаясь приподняться на локтях, морщась, и, моргнув, открыл глаза. Невидящим взглядом осмотрелся и тут увидел римлянина в десяти футах от себя.

Его челюсть отвисла, а глаза расширились от изумления. Катон ринулся вперед в полумраке, уже готовый ударить мечом, но в последний момент понял, что есть шанс взять пленника живым. Мгновенно развернув меч, он попытался ударить его рукоятью по голове. Однако этой заминки бунтовщику хватило, чтобы вскинуть руку и перехватить запястье Катона. Несмотря на свою худобу, бывший раб оказался силен и смог сдержать удар. Двое мужчин, изо всех сил напрягая мышцы, смотрели друг на друга. А затем бунтовщик попытался позвать на помощь, но из его пересохшего горла вырвался лишь сиплый хрип. Сжав в кулак свободную руку, Катон со всей силы ударил противнику в челюсть сбоку. От удара у того закрылся рот, и он с тихим стуком ударился головой о покрытую штукатуркой стену. Пальцы его руки разжались, соскальзывая с запястья Катона, и бунтовщик плюхнулся на пол борделя.

Катон склонился над противником, тяжело дыша. Убедившись, что тот без сознания, он подобрал валяющуюся на полу тунику и нарезал из нее полос ткани мечом. Затем он убрал меч, связал бунтовщику руки и ноги и, соорудив кляп, заткнул противнику рот. Оглядев результат своих трудов, он нагнулся и взял лежащего без сознания бунтовщика под руки и усадил. Уперся ему плечом в живот и, с силой выдохнув, встал. Бунтовщик лежал у него на плече, будто куль ткани. Спустя мгновение Катон вышел на улицу.

Макрон с удивлением поглядел на него.

— А ты не стал времени терять. Как ты его добыл?

— Едва о него не споткнулся. Давай быстрее отсюда.

— И что с ним будем делать? Хочешь его тащить до позиций когорты?

— Вряд ли. Просто найдем укромное место на краю поселения, зададим пару вопросов. Иди первый. Цимбер, прикрываешь сзади.

Они пошли по улице, прочь от площади, той же дорогой, как и пришли. Когда голоса пьяных бунтовщиков за спиной стихли, Макрон принялся искать место, где можно будет допросить пленного. Катон с трудом нес свой груз, но пару раз обернулся, чтобы убедиться, что Цимбер делает то, что ему приказали. Проводник шел, обнажив меч, но даже не пытался скрывать страх, будто ожидая, что бунтовщики в любой момент могут броситься за ними в погоню.