Жозефина крутила головой и ничего не понимала.

— О чем говорят эти дети? — спросила она у мужа.

— Девушка благодарит молодого человека за его любовь ипросит любить ее крепче и крепче, — не моргнув глазом, солгал Машикули.

— А он что ей отвечает? — пожелала знать Жозефина.

— А он говорит, что она красотой своей похожа на утреннююзарю и северное сияние, вместе взятые.

И что глаза у нее ярче звезд, и что губы ее нежней лепестковроз и лилий, а стан ее тоньше лианы.

— Он же не больше двух слов сказал, — поразилась Жозефина.

— Да, вот такой лаконичный у русских язык, — просветил ееМашикули. — Всего два слова, но каким их наполнили смыслом! — с патетикойвоскликнул он и прозаично добавил:

— Это я еще не все перевел.

— Правда? О-о-о! Как это все прекрасно! — восхитилась Жозефина.— Как романтично! Эти дети, они просто Ромео и Джульетта!

— А почему, ты думаешь, я взялся голубкам помогать?

— Ах, петушок мой, ты настоящее чудо! — складывая на грудиладони, умилилась Жозефина.

— Да, я большой души человек, — застенчиво подтвердилМашикули, но супруга с ним не согласилась.

— Я этого не говорила, — заявила она, — но, коль тынеповинен, прости, я слегка на тебя накричала.

— Слегка?!! — хором изумились Машикули, Матвей и Денисия.

— Да, я чуть-чуть погорячилась, — игнорируя их удивление,продолжила Жозефина, — но я же не знала, что ты помогал юным душам соединитьсяи обрести покой, избавляя сердца их от пламенной лихорадки безответной любви.

— Ах, как она говорит, — по-русски шепнул Аронов Денисии. —Хоть бери и записывай.

Она обожгла его презрительным взглядом, отвернулась ипромолчала. Мадам Машикули, заметив ее неприветливый жест, обняла Денисию ипринялась ее уговаривать.

— Простите этого милого юношу, — защебетала она. — Да, он отвас прятался и подслушивал. Согласна, это нечестно, но и вы делали то же самое.Вы прятались от меня, но я же вас с Бертраном простила, потому что понимаю: выэто делали ради меня. Не хотели меня расстраивать, и я вам за то благодарна.

— Но это другое дело, — промямлила Денисия.

— То же самое, — заверила ее Жозефина и, азартно щелкнувпальцами, вдруг сообщила:

— Знаете, чем мы сейчас займемся?

Господин Машикули насторожился:

— Чем?

— Мы достанем из твоих подвалов самого дорогого вина ивыпьем за счастливый союз влюбленных.

За то, чтобы все беды миновали этот союз.

Сообщение Жозефины вызвало радость лишь у Аронова. Денисиябуркнула:

— Я не пью.

Бертран же, бедняга, и вовсе скис. Он был известнымколлекционером и мигом представил, к какому вину подкрадывается его транжирка жена.Нет, в его планы совсем не входило поить этих русских портвейном 1935 года илиеще чем похлеще.

— Марку я сам подберу, — воскликнул Бертран, с юной живостьюустремляя в подвал свое старое тело.

Потом пили вино, и Денисии пришлось любоваться на то, какумеет флиртовать многоопытная Жозефина. Аронов едва говорил по-французски, ипроизношение его сильно хромало. Это давало подвыпившей Жозефине хорошую почвудля открытого кокетства. Она приходила в восторг от каждого не правильновыговоренного им слова и отчаянно строила глазки.

Аронов, невзирая на преклонный возраст кокетки, платил ейтем же, нарочно усиливая свой славянский акцент.

Их бессовестный флирт продолжался довольно долго и непонравился ни Денисии, ни хозяину дома.

Машикули не выдержал первым и, нервно взглянув на часы,привстал со стула и сердито сказал:

— Все было чудесно, но позвольте откланяться.

Мне пора отправляться домой, меня призывают дела.

— Дорогой, ты напился, — зашлась от хохота Жозефина. — Тынапился, если забыл: это они с визитом у нас, а ты дома. Ах, он такой ревнивый!— пояснила она Аронову. — Спешит избавиться от гостей, потому что ревнивпа-то-ло-ги-чески!

— Кто бы говорил? — ужаснулся Машикули и, взяв под локотьДенисию, предложил ей:

— Позвольте вас проводить.

«Давно бы уж», — подумала она, взглядом, сама не зная зачем,приглашая с собой и Аронова.

Аронов же, заметив призыв, подскочил и воскликнул сготовностью:

— Денисия, я на машине. Позвольте вас подвезти до отеля.

— Позволяю, — ответил за нее Машикули.

Денисии ничего другого не оставалось, как принятьпредложение, но, усевшись в автомобиль, она сразу сердито предупредила:

— Только не думайте, что между нами мир.

— Что-то не припомню, чтобы я у кого-то мира просил, — сусмешкой ответил Аронов, поворачивая ключ в замке зажигания. — И не волнуйтесь,я не намерен надоедать вам своей болтовней, — добавил он. — Как и своимобществом.

И действительно, он отвез ее в отель, не сказав больше нислова. Она тоже молчала, не расспрашивала, не упрекала, хоть любопытство имучило ее. У входа в отель Аронов остановился, но потом, когда она получилаключи, догнал ее, молча проводил до самого номера. Денисия, застыв у своейдвери, возмутилась:

— Зачем вы идете за мной?

Аронов сердито буркнул:

— Я к себе направляюсь.

И скрылся в соседнем номере.

Войдя в свой номер, ошарашенная Денисия призадумалась и,осененная мыслью, метнулась на балкон.

«Так и есть, — со злорадным удовлетворением констатировалаона, облокотившись о перила, вертя головой и попеременно заглядывая то к одним,то к другим соседям. — Теперь ясно, откуда упала ко мне эта телезвезда. Ароновпроник в мой номер через балкон. Я оставила дверь открытой, вот он черезперегородку и сиганул, наглец. Но что же это такое? — удручилась Денисия. —Нигде нет спасу от этого жулика! Неужели придется менять отель?»

Едва она так подумала, как на соседнем балконе появился исам Аронов. Подмигнув ей, он вдруг шутливо показал ей язык, а потом миролюбивоспросил, подражая плуту Машикули:

— И долго мы, барышня, будем дуться?

Денисия отшатнулась и, презрительно хмыкнув и дернув плечом,поспешно удалилась в свою комнату.

Там она с ненавистью уставилась на стену, за которойобосновался Аронов, пару раз саданула по ней кулачком и прошипела: