– Добежать до машины успеем, – киваю на припаркованные под огромным билбордом внедорожники. С рекламного плаката строго и сдержанно улыбается Морозов. Красивый как актер Голливуда.

«Все будет по закону!» – написано чуть ниже.

Сердце замирает от радости. Это мой муж победил на выборах. Невероятная фантастика!

Но Тима, если за что-то берется, всегда побеждает. Горжусь им страшно. Мне бы еще ему соответствовать. Но не дотягиваю. Сама знаю.

– Будь собой, – говорит мне Тимофей. – Такой ты мне больше нравишься!

Инстинктивно повернув голову, рассматриваю людей на соседней аллее. Сегодня одно из первых мероприятий мэрии. День зеленых насаждений. Сразу безошибочно нахожу Тимофея. Опираясь на лопату, он стоит среди своей команды. Рядом еще кто-то из администрации.

Качу коляску, а взглядом как всегда залипаю на широкой спине мужа, обтянутой тонкой стеганой курткой.

«Обернись», – прошу в коротко стриженный затылок, по которому еще час назад проводила рукой. Пальцы еще не забыли легкое покалывание.

Словно услышав, Тимофей оборачивается. Впивается в меня ясным взглядом. И тут же расплывается в радостной улыбке. Всего на один миг. Но мне для счастья и этого достаточно.

Машу рукой на аллейку, показывая наш незатейливый маршрут.

Муж, смешно сморщив нос, отворачивается к собеседникам. Снова становится строгим и важным. Жутко официальным. Дает какие-то указания Глебу.

– Вот девчонки, – наклоняюсь к дочкам. – Папа ваш березки и елочки сажает. А вы на следующий год на них смотреть придете.

Два пупса в розовых комбезах внимательно слушают. А затем улыбаются одновременно.

– Лишь бы дождь не пошел, – вздыхает идущая рядом Надежда. – Хороший парк получается. Правильно Тима сделал, что первым делом снес все ларьки Дроздова. Ларка до сих пор ядом плюется. Ну да ничего, переживет.

Вспоминаю мерзкую соседку по палате. Будто привет из параллельной реальности. И самой не верится, как изменилась моя жизнь. Вечно работающая мать-одиночка с двумя детьми в одночасье превратилась в жену мэра. Кто-то теперь заискивающе здоровается и набивается в друзья. А Лариса Дроздова, демонстративно отвернувшись, проходит мимо.

– Да ну ее, – замечаю равнодушно. – Говорят, Тима сделал это специально. Отомстил. Только я не верю. Не такой он человек.

– Конечно. Ларьки Дрозд незаконно поставил. Занес кому-то виз прежней администрации, – кивает Надя и хочет еще что-то добавить, как у меня за спиной раздается до боли знакомый голос.

– Лера!

Вздрагиваю как от выстрела. Этого не может быть. Обо мне должны были забыть навсегда. Меня предупреждали, чтоб оставила в покое и не надеялась на помощь.

Инстинктивно вжимаю голову в плечи. Обернувшись, смотрю на двух женщин, стоящих чуть поодаль на дорожке, и даже поверить не могу, что они здесь в Шанске.

Ко мне приехали? Не может быть!

Мама и сестра подходят ближе. Одаривают меня возмущенными взглядами. Как будто это я от них отказалась.

– Вот ты где! – цедит мама, придирчиво осматривая меня с ног до головы. – Мы тут ищем тебя. Уже в полицию хотели обращаться.

– Зачем? – роняю не понимая.

– Ну как же! – наступает она. – Посылка, которую я тебе отправляла вернулась обратно. Мы решили, что с тобой что-то случилось… Опять-таки знакомые спрашивали. Пришлось ехать.

– Да все нормально, – пожимаю плечами.

– А это твои дети? – подает голос Нина, равнодушно кивая на коляску.

– Ага, – отвечаю скупо.

Ни мать, ни сестра даже шага не делают к моим дочкам. Так и стоят посреди аллеи. Возмущенные и сердитые.

Странные люди! Только сейчас мне наплевать.

Повернувшись на автомате, натыкаюсь на настороженный взгляд мужа. Сам он подойти не может. Кругом журналисты с камерами, какие-то школьники и студенты.

Но по дорожке к нам уже спешит Богдан.

– Все в порядке? – бурчит, подходя ближе.

– Да, – киваю непринужденно.

Мать с сестрой с любопытством взирают на появившегося мужчину.

– А ты не хочешь нас познакомить? – манерно интересуются мои родственницы.

– А надо? – вскидываюсь напряженно.

– Ну конечно, Лера. Какая-то ты у нас недалекая.

– Знакомьтесь, это Богдан, – представляю, пряча улыбку. Наверняка мои родственницы молниеносно выдали меня замуж за Столетова.

Он забавляется. Надежда хихикает.

Очень смешно!

– А это ваши дети? – равнодушно интересуется мама, даже не приближаясь к коляске. – Как хоть назвали?

Кутаюсь от холодного порыва ветра. Мысленно прошу себя не реагировать, но в душе снова поднимается старая боль.

По мнению моей семьи я – пария, не заслуживающая ни любви, ни счастья.

Пусть так! Я устала с ними спорить. Бесполезно! Насильно мил не будешь! Да я и не стремлюсь.

Нервно сжимаю ручку коляски, инстинктивно загораживая детей. Отвечаю на ничего не значащие вопросы. Нет, не так должна мать встречаться с дочерью и внучками. В душе просыпается злость и давняя обреченность. У меня уже своя семья. Любящий муж, но от старых ярлыков и обид никуда не деться.

– Ты бы хоть написала, – снова пеняет мне мама. – Нам бы тогда не пришлось ехать.

Снова безотчетно оглядываюсь. Словно ищу помощи у Тимофея. И он понимает меня с полу слова. Кивнув, что-то велит помощнику. А сам опять отвлекается на кого-то из горожан.

– Валерия Васильевна, – как всегда официально обращается ко мне Глеб. – Тимофей Сергеевич просит подойти…

– Ты знаешь мэра? – азартно охает сестра, цепкими пальцами хватая меня за руку. – Зачетный мужик! Познакомь! Мне он нравится.

В глазах плещется ни чем не прикрытая алчность.

– Да, – самодовольно кивает мама. – Интересный мужчина. Как раз для Ниночки…

Сбрасываю с предплечья ненавистную ладонь. Охаю, хватая ртом воздух. И даже слова не могу вымолвить от возмущения.

– Нормальный поворот! – криво усмехается Надя и добавляет едко. – Да у нас на Морозова очередь, щеколда. Вон за Куницыной занимай. Хотя нет. Уже поздно. Мэр женился недавно.

– А вы кто? – набрасывается сестра на мою помощницу.

– Няня, – весело сообщает та. – А что?

– Нянька? – сумрачно тянет мама, не удостоив Надежду вниманием и добавляет надменно. – У вас хватает денег на обслугу? К чему это барство?

Будто со стороны смотрю на потрепанные кроссовки Дана и тонкую старенькую ветровку. А на мне хоть и спортивный костюм и жилет от местного крутого дизайнера, но на рукаве пятно. Аленка срыгнула.