уже поставим точку. Вот она, цена свободы! Секретарша моего адвоката рассмеялась, но в ее взгляде сквозила жалость. Кажется, она решила, что у меня тихо поехала крыша. Я вернулась к машине, опять не смогла открыть дверь у водительского сиденья, в сердцах хлопнула по стеклу ладонью и послала проклятие по ветру, который заметно окреп и, видимо, превратился в мистраль – ветер, сводящий с ума. Во Франции он считается уважительной причиной для смертоубийства: если ты убиваешь кого-то, когда дует мистраль, тебя могут и оправдать. Я забралась в машину через пассажирскую дверь и помчалась к механику Джейсону, моему вчерашнему внезапному любовнику. Я заехала прямо в гараж, заглушила двигатель и снова забыла, что водительскую дверь заклинило. Кажется, это стало последней каплей. Я сгорбилась на сиденье, признавая свое окончательное поражение.

Джейсон вынырнул из-под капота какого-то внедорожника, открыл мою пассажирскую дверь и сказал: Выходи. Я выскользнула из машины головой вперед, как новорожденный из материнской утробы. Джейсон обнял меня, и я рассказала ему о сломавшейся двери и что уже через двенадцать минут мне надо быть в аэропорту, чтобы встретить двоюродную сестру Шейлу и дядю Фрэнка – они приехали к моей тете, их матери и жене, у которой внезапно назначена операция на сердце, – и что я только что подписала согласие на развод. Джейсон погладил меня по спине и сказал, что развод считается одним из сильнейших стрессов – наряду со смертью кого-то из близких, потому что он сам сродни смерти, и если мне хочется плакать, то лучше поплакать. Мне станет легче. Он дал мне прокатную машину, чтобы я встретила родственников, и сказал, что починит дверь уже сегодня, причем бесплатно. Ближе к вечеру все будет готово.

Я совершенно забыла о Джули. Но теперь вспомнила и помчалась в «Легион» на Нотр-Дам-авеню. По радио в прокатной машине играла кошмарная музыка, но я не могла понять, как ее выключить. Джули ждала меня, сидя на тротуарном бордюре у входа в бар. Она была пьяная и прижимала к груди упаковку замороженных стейков. Она села в машину, и я сообщила, что я теперь разведенная женщина. Я в курсе, сказала она. Нет, теперь все официально. Я только что подписала согласие на развод. Поздравляю, сказала она и попыталась выключить радио.

И как ощущения?

Я уточнила: В официальном разводе?

Официальный развод, сказала она. Какие жуткие слова. Их вообще не должно быть в словаре.

Мне сегодня приснилось, как кто-то сказал у меня над ухом, что петроглифный пес равнозначен вечной любви.

Я тоже что-то такое слышала, кивнула Джули. Как Эльфи?

Все так же.

Джули спросила: Ты все еще собираешься ее убить?

Я не собираюсь ее убивать. Я хочу ей помочь.

Это понятно, сказала Джули. Но что ты надумала?

Только не говори никому. Ник с мамой не знают. Эльфи им не говорила. Она хочет, чтобы я поехала с ней в Швейцарию. Чтобы мы были только вдвоем.

О Боже, сказала Джули. Ты поедешь? Слушай, что у тебя с глазами?

Я сказала, что мне надо найти моего бывшего профессора философии, Бенито Зетину Морелоса.

Джули заметила, что это какое-то странное имя. Как из романа Боланьо. У тебя есть его номер или адрес электронной почты? Она взяла меня за руку. Я покачала головой и сказала, что он часто гуляет на стадионе у школы Кельвина, и я надеюсь найти его там. Сегодня вечером, сказала Джули, жду тебя в гости. Угощу тебя стейками. У меня есть вино. Мне кажется, тебе нужен белок. Можешь остаться у меня на ночь. Я сказала, что не могу, потому что на завтра на шесть утра у тети Тины назначена операция и примерно к половине шестого мне надо отвезти маму, сестру и дядю в больницу. Тогда завтра вечером, сказала она. И тебе лучше не ехать в Швейцарию, вот что я думаю. Я сказала: Не знаю. Если что-то законно, это не значит, что оно правильно, сказала Джули. Да, наверное, кивнула я. Но есть один аргумент в пользу Швейцарии: максимизация человеческого достоинства и минимизация страданий. Разве это неправильно? У тебя жар? – спросила она и приложила к моему лбу упаковку замороженных стейков.

Мы приехали в аэропорт. Джули осталась в машине и задремала в обнимку со своим мясом, выигранным в лотерею. Я пошла в зал прилета встречать Шейлу и дядю.

Мы обнялись, как обнимаются спортсмены перед ответственным матчем, только у нас не было никакой тактики на игру, кроме Аве Мария. Через все это мы уже проходили. Мы любили друг друга. Мы сражались друг за друга. Когда рушились миры, погребая нас под обломками, мы друг друга поддерживали, как могли, а когда нас откапывали и спасали, мы праздновали все вместе. Мы почти не говорили об Эльфи и тете Тине, все и так было ясно. Сразу из аэропорта мы поехали в больницу. В машине мы говорили все одновременно. Шейла – о горах и прививках, потому что она альпинистка и участковая медсестра. Дядя Фрэнк – о дырке размером с монету в два доллара у него на ноге и о гипербарических кислородных камерах, потому что он диабетик. Джули – о мясной лотерее в баре «Легион». Я – об авторалли в Марокко. У меня был план поучаствовать в ралли только для женщин – мы выедем из Дакара и поедем по заданному маршруту, будем спать в пустыне под звездным небом, с верблюдами и бедуинами-проводниками. Наверное, все займет месяца два. Джули будет моей напарницей. Я ей еще не говорила, а вот теперь говорю. Что? – встрепенулась она. Мы будем спать с бедуинами? Она будет штурманом, сказала я. Я – за рулем. Перед отъездом мы пройдем у Джейсона курс автомеханики, а нашим спонсором выступит почта Канады. Такой у меня план. Дядя сказал, что, если судить по тому, как я вожу машину, у меня есть все шансы выиграть ралли и что мне уж точно не нужно два месяца.

Я высадила дядю с сестрой у больницы, сказала, что мама сейчас у Эльфи, в психиатрическом отделении, а тетя Тина ждет их в отделении кардиологии на пятом этаже. Сейчас мне нужно отъехать на пару часов, а потом я позвоню маме, приеду за ними, и мы решим, где будем ужинать.

Так точно, шеф, сказал дядя Фрэнк. Шейла крепко меня обняла и сказала, что мы справимся, обязательно справимся. Прорвемся с боем. Только с маминой стороны у меня пятьдесят шесть двоюродных сестер и братьев (братья в подавляющем большинстве), не говоря уже о женах-мужьях и детях, но Шейла – самая крутая из всех. Она запросто отпилит