— Гитлер капут! — воинственно кашлянул разрисованный уголовник.

В руках он держал наполовину опорожненную бутыль немецкого шнапса из коллекции олигарха.

— Натюрлих! — бесшабашно кивнула бандерша.

Зеки лихо выпили из хрустальных стопок и неоригинально закусили сосисками.

«…И нацисты!.. Бежать надо!» — твердо решил Роман Романович.

Ему нестерпимо захотелось очутиться подальше от криминальных нацистских сатанистов. С улицы донесся ритмичный стук лопаты. «Третий. Могилу мне роет!» — затосковал олигарх. При таком раскладе идти на прорыв было бессмысленно. Лысинский просчитал варианты и решил хитрить. Он сел и интеллигентно кашлянул, привлекая к себе внимание. Уголовники тут же обернулись.

— Партизанен?! — радостно хохотнул мускулистый скелет.

— Нихт шиссен! — улыбнулась бандерша. — Не стрелят!

Роман Романович виртуозно сделал вид, что не имеет ни малейшего представления о жутких планах зловещей троицы. Он торопливо соскочил с дивана, фальшиво, но усердно демонстрируя ответную улыбку. Блефовал олигарх отчаянно.

— Я в т-туалет, — пролепетал он и мелкими прыжками помчался в свою спальню.

При этом он усиленно выворачивал голову назад, не выпуская зеков из виду. Подставлять спину убийцам было страшно, даже несмотря на напускное хладнокровие настоящего игрока со смертью.

Дверь за скачущим, как парализованный кенгуру, Лысинским захлопнулась с мягким щелчком. Он без сил повалился на кровать и застонал от облегчения. Хитрость удалась. Теперь у него появился небольшой выигрыш во времени. Хотя перспективы по-прежнему оставались безрадостными. Стон Романа Романовича пополнился подвывающими нотами. Его мысли пошли по извилистой пессимистической тропинке. В основном они посвящались роковой роли старомодной пыжиковой шапки в судьбе человека. Годы, прожитые рядом с ней, казались потраченными впустую. Лишенными маленьких радостей и приключений. Зато наполненными страхом ожидания чего-то ужасного. А теперь и вовсе грянули неприятности. Впереди злорадно забрезжила полная пустота. А возможно, и смерть…

Лысинский вскочил с кровати и заметался по комнате, не забывая периодически издавать стоны недобитого страдальца. Жалеть себя было мучительно сладко, как расшатывать больной зуб. Неожиданно внимание олигарха привлекло ярко-желтое пятно на стеллаже с сувенирами, привезенными из-за границы. Что-то в очертаниях пятна встревожило Романа Романовича. Он подошел ближе, боясь спугнуть нежданную удачу, и протянул руку. На полке лежала американская бейсбольная кепка. Она игриво изгибала козырек и дружелюбно сияла никелированной застежкой. Как бы предлагала: «Возьми меня!»

Не в силах устоять, шапочный король дотронулся до идеально гладкой шелковистой ткани. Бейсболка чуть шевельнулась, явно намекая на готовность к примерке. Он нежно просунул ладонь под застежку. Немного влажные подрагивающие пальцы коснулись тонкой бархатистой подкладки. Роман Романович снял кепку с полки. Приятная упругость новенького головного убора побуждала к немедленным действиям… Казалось, стоит только надеть американское чудо, и ее козырек надежно укроет от всех невзгод и проблем, а нейлоновое нутро подарит незабываемые ощущения. Теряя над собой контроль, Лысинский нащупал застежку и властно потянул ее на себя. На какое-то мгновение вспомнилась старая пыжиковая шапка. У нее, разумеется, не было, да и не могло быть таких удобных и красивых замков. Прошлый век. Ретро…

Томная волна предвкушения подняла руки Лысинского вверх. Желтая кепка сама натянулась на мокренькую плешь олигарха. Мягкая и эластичная, она словно сжалась, превращаясь в единое целое с головой Романа Романовича. Перед его глазами возник ослепительный козырек цвета солнца. Мир взорвался непривычными новыми красками. Лысинскому показалось, что он парит в волнах упоительного света, на грани помешательства и экстаза. Он застыл, не отнимая рук от бейсболки. За компанию с ними замерло и время. Неизвестно, сколько продолжалась примерка. Возможно, минуту. А может, и вечность. Наконец олигарх шевельнулся, переводя дух. Он снял кепку и бережно вернул ее на полку.

Внутри у него происходила революция. Сердце плясало в обнимку с трепещущими легкими, отсчитывая первые секунды новой жизни. Жизни, в которой — черт побери! — существовали потрясающе новые головные уборы. За такую жизнь стоило бороться! Роман Романович почувствовал почти детский восторг и жажду перемен… Лишь легким облачком на искрящемся горизонте последний раз мелькнуло воспоминание о пыжиковом «пирожке». Мелькнуло и пропало. В конце концов, у каждого настоящего мужчины должно быть много шапок!.. Хотя бы две!..

И в этот момент — наивысшего подъема оптимизма из глубин психики — входная дверь содрогнулась от властного стука. Три настойчивых удара разнеслись по всему дому. Лысинский вздрогнул и испуганно повел плечами, невольно оборачиваясь к стеллажу с кепкой. Глупо было бы искать связь между примеркой когда-то запретных головных уборов и появлением неприятностей. Глупо и нелепо! Но неприятности, очевидно, так не считали. Потому что появлялись строго после священнодействий с шапками, обрушиваясь на не успевшую остыть плешь.

Роман Романович опасливо выглянул в гостиную. Сатанисты прекратили пьяную мазню и возню, недоуменно уставившись на хозяина дома. Он вопросительно мотнул головой в сторону гостевой комнаты. Уголовники утвердительно кивнули и скрылись в указанном направлении, прихватив с собой краски и шнапс. Видимо, физическое устранение откладывалось на неопределенное время по непонятным сектантским причинам. Лысинский глубоко вздохнул и поплелся открывать.

Стук продолжал сотрясать особняк. Очевидно, полночный гость считал себя вправе ломиться к олигарху, как к себе домой. Что никого не удивило. В последние дни бесцеремонные гости стали обычным явлением. Хотя отечественный менталитет вообще не отличается тактичностью, туго воспринимая неприкосновенность чужого покоя. Роман Романович возмущенно распахнул дверь, собираясь высказаться… Но как-то неожиданно передумал. На пороге стоял… прокурор города! Павла Карловича Холодова среди представителей крупного бизнеса полагалось знать в лицо. И бояться до кишечных колик. Поэтому Лысинский застыл в столбняке запредельного изумления, вытаращив глаза и забыв захлопнуть рот. Усугубляя ночной мираж, за спиной прокурора маячил знакомый до изжоги очкастый оборотень в лейтенантских погонах. С увесистым холщовым мешком. Тоже знакомым. Почти до инфаркта.

— Роман Романович Лысинский? — входя без приглашения, спросил прокурор.

— В некотором роде, — туманно ответил олигарх, ошеломленно отступая в сторону гостиной.

— В некотором роде — да? — уточнил Холодов.

Он шел вперед, неотвратимо, как танк, по-хозяйски принюхиваясь к респектабельной атмосфере окружающей роскоши. Так, будто судебное решение о конфискации имущества не подлежало сомнению.

— Ну… да, — неохотно согласился Роман Романович, продолжая пятиться в гостиную.

То, что его посадят, он осознал моментально. Репутация Холодова других вариантов не предусматривала.