— Перед законом все равны!

В голосе Холодова лязгнула сталь. По телам замерших людей поползли мурашки. Павел Карлович почувствовал, как откуда-то изнутри, примерно из района желчного пузыря, ядовитой волной поднимается торжество справедливости. Он с наслаждением раскрыл блокнот, начиная привычную борьбу за правду против всего мира:

— По имеющимся у нас сведениям, два миллиона триста сорок пять тысяч шестьсот долларов США умышленно не указаны господином Лысинским в налоговой декларации. Означенная сумма наличными была передана, предположительно, с преступными намерениями! Причастность присутствующих здесь лиц к незаконному обороту капиталов не вызывает сомнений. До выяснения обстоятельств дела как прокурор города я считаю необходимым принять меры… Товарищ лейтенант Попов, прошу задержать подозреваемых!

Беспощадный свет правды озарил коридор. Павел Карлович искрился неумолимой честностью. Сияющие лучи истины парализовали окружающих. Родион Семенович с трудом оторвал взгляд от мамы и недоуменно покосился на прокурора. Холодов воинственно задрал вверх подбородок, протягивая лейтенанту заранее приготовленные наручники:

— Да-да! Именно всех! В этом преступном логове каждый может оказаться причастен к криминальным структурам. Наш долг перед Российской Федерацией — изолировать всех возможных участников банды! Американские доллары мешками просто так не выдают…

Попов посмотрел в энергично раскрывающийся рот прокурора непонимающим взглядом. Он робко ткнул носком ботинка стоящий под ногами мешок и пролепетал:

— Но мама ведь велела отнести их обратно…

Павел Карлович резко взмахнул рукой, решительно отметая сомнения:

— Вот именно! Налицо незаконный оборот теневых капиталов. Необходимо разобраться, с какой целью деньги мешками передаются из рук в руки!

Холодов ощутил прилив вдохновения. Закон и Порядок опалили прихожую огнем очень правильных, государственных слов. Языки праведного костра жадно лизнули оцепеневшие души, порождая твердую убежденность в правоте прокурора.

Присутствующие, ослепленные сиянием Правды, послушно застыли. Суровый и бескомпромиссный защитник Отечества, спрятанный в глубине ранимой души Попова, проснулся и полез из засады наружу. Не осознавая до конца, что происходит, он взял у прокурора наручники и шагнул к маме.

— Родион?! — растерянно прошептала она.

Попов непреклонно закусил губу, чувствуя себя карающим мечом правосудия.

— Так надо, гражданка! — строго сказал он, глядя перед собой остекленевшими глазами.

— Криминальные структуры следует искоренять полностью, невзирая на лица! — прогремел властный голос Холодова, двигая лейтенанта Попова на подвиг.

Ошеломленная мама бескомпромиссного лейтенанта покорно подставила руки. На запястьях Терезы Марковны щелкнули стальные браслеты.

— Я понимаю, — мелко кивала она, с затаенной гордостью поглаживая скованными руками плечо Родиона.

На Степана наручников не хватило. Поэтому его арестовали устно.

— Вы арестованы… гражданин! — произнес суровый лейтенант.

Сантехник ничего не понял, но находиться рядом с Терезой Марковной было приятно.

— Данке шен! — вежливо поблагодарил он Попова и живописно екнул зеленоватой селезенкой.

Родион Семенович довел их до гостевых комнат и властно разлучил. Двери захлопнулись. Лейтенант Попов прислонился спиной к стене и замер, как неприступный страж закона.

— Молоде-ец! — тихо произнес Карл Ильич Теплов на ухо прокурору. — Узнаю знакомый почерк. Продолжаешь сажать родителей? Только теперь чужих?

Павел Карлович резко повернул голову и отрезал:

— Ты не любил Родину!

И снова взгляды двух пар серых, почти стальных глаз встретились. В прихожей стало холодно и неуютно.

— А ты кого любил? — по-прежнему не повышая голоса, спросил Карл Ильич.

На несколько секунд воцарилась тишина. Родион Семенович, прислушивающийся к диалогу, судорожно перевел дух и сглотнул слюну. Холодов покосился на него и кивнул:

— Не отвлекайтесь, лейтенант. Каждый выполняет свой долг. Не бывает мелких дел. Из крупинок бесчестья и неправды вырастают преступления, ломающие устои общества…

Взгляд Попова опять потерял осмысленность, утопая в волнах четко отмеренных прокурорских сентенций. Карл Ильич укоризненно кашлянул. Холодов нахмурился, с трудом останавливая поток собственного неудержимого красноречия. Он коротко кивнул Попову:

— Бдите! — и направился в гостиную, бросив в сторону: — А вы, гражданин, пройдемте!

Они покинули прихожую друг за другом. Два одинаковых человека. Один — в кителе прокурора. Второй — в пальто от Лагерфельда. На пороге Теплов чуть замешкался. Его рука почти незаметно нырнула за пазуху, проникая во внутренний карман…

Забежав за угол дома, Роман Романович резко остановился, словно врезавшись с разгона в дежа-вю. От стен до ограды простиралась полоса препятствий, совсем недавно виденная им во сне. Траншеи, ямы и груды земли насмерть изувечили пейзаж, превратив сельскую пастораль в панораму по-идиотски ударной стройки социализма. Картина больно ударила Лысинского по нервам. Что, в общем, было неудивительно. Мало кто способен устоять, когда ночные страхи нагло лезут в повседневность, воплощаясь наяву и мимоходом «снося крышу». Роман Романович робко перевел ошалелый взгляд на небо. К счастью, зеленого блюдца с дыркой там не было. И мохнатые монстры оттуда не сыпались. Этот факт неожиданно обрадовал беглого олигарха до азартной дрожи в копчике. Он подпрыгнул на месте и отважно потрусил в ночь, намереваясь все же сбежать подальше от убийц, сатанистов, прокуроров и прочих элементов, нарушающих стройную систему мироздания, сформировавшуюся в отдельно взятых Шапках.

Далеко уйти не удалось. Возле первой же траншеи олигарх затормозил. На дне канавы, уже изрядно припорошенной свежим снежком, лежали грабли. Лысинский опасливо изучил странноватую ловушку. Видимо, по замыслу создателя, жертва обязана была на них наступить. Кто мог оказаться таким непроходимым дебилом, было непонятно. А все загадочное вызывало у Романа Романовича панику. Он метнулся подальше от траншеи, огибая ее по большой дуге и ежесекундно ожидая подвоха. Ничего не произошло. Удача явно была на его стороне. Грабли остались ждать своего часа, так и не выполнив грозного предназначения. О том, что это хитроумная ловушка на инопланетян, не имеющих понятия о приколах планеты Земля, знал только Кошмар — бывший майор спецназа и ярый противник всего «чужого».

Донесшийся из-за угла грозный голос прокурора словно подталкивал в спину. Терять единственный шанс на спасение не хотелось. Роман Романович закусил воротник спортивной куртки и побежал к окну своей спальни, петляя, как укушенный за хвост кролик. На сборы в дальнюю дорогу времени не было. Лысинский не стал метаться по дому, отыскивая заначки, потому что вся наличность была отдана оборотню в погонах. Да и тайников-то в доме не имелось. Если не считать сейфа, где раньше пряталась запретная пыжиковая шапка. Через минуту олигарх выпал из окна, прижимая к груди ветхий полиэтиленовый пакет с эмблемой Олимпиады. На голове его желтым огнем горела модная американская кепка. Больше в новую жизнь он не взял ничего.