в городе, я здорово проголодалась. И лишние полчаса ожидания мало что изменят, правда?

Поэтому я поглощала макароны и старалась не обращать внимания на изящные руки Леандра, которые управлялись со столовыми приборами совсем рядом. Не отреагировала и на улыбку в уголках его губ при упоминании о «сырной ломке». Я очень обрадовалась, увидев Леандра в большом зале. Даже чуть не забыла о том, что сегодня у меня есть дело, которое не терпит отлагательств. Из любви к драконам я бы предпочла ещё немного пошутить о коробках с пиццей, посмотреть в серые, как пыль времён, глаза и оставить весь мир на произвол судьбы.

Но речь шла о папе.

Даже сообщение о том, что завтра должен был состояться третий и последний раунд турнира, не сбило меня с пути. Хотя, возможно, мне следовало бы сейчас обсуждать с остальными задания, которые ожидают нас в Париже. Заодно и выяснить, как лучше вплести секунды обратно в поток времени. Но в данный момент всё это не имело для меня никакого значения.

А потому я пересекла галерею, сбежала по винтовой лестнице и промчалась вдоль рядов стеллажей, под растерянным взглядом гвардейца. Так я добралась до семейных архивов, где в первый мой приход в библиотеку обнаружила странные номера файлов. И вот она, рядом со шкафом с ящиками: неприметная металлическая дверь, из-за которой ко мне на днях вышел президент Пан.

До сих пор я думала, что это просто ещё один вход в архив. Но теперь…

Оглянувшись через плечо, я убедилась, что за мной никто не наблюдает. Достала из кармана ключ и вставила его в замок. Повернула – и раздался тихий щелчок. Ключ подошёл!

Я снова внимательно огляделась. Нажала на ручку, и дверь распахнулась.

Открывшаяся комната была лишь тускло освещена. Я сразу же обратила внимание на массивный письменный стол, заваленный бумагами, очень похожий на тот, что стоял в кабинете президента Пана. Как и соответствующее кресло. Однако я напрасно искала картину с изображением Прекрасной Елены – для неё не нашлось бы места. Все стены до последнего дюйма были заставлены шкафами, полки которых прогибались под тяжестью папок. Серые и коричневые картонные папки выстроились бесконечными рядами. Очень скучное зрелище, если бы не подписи на более или менее пожелтевших этикетках: Xa1, Xa2a, Xa2b…

Секретная информация!

Я немного удивилась такому количеству секретных материалов. Неужели за прошедшие века так много обычных людей открыли тайны тех, кто неподвластен времени?

Мой взгляд пролетел по указателям, которые, к счастью, шли по алфавиту. Xk53, Xk54… Я присела на корточки, поискала на одной из нижних полок слева от стола и действительно обнаружила её: тонкую папку с надписью Xk83. Информация о папе!

Я потянулась за ней. Открыла дрожащими руками и…

…сначала я увидела фотографии. Фотографии аварии. Кто-то аккуратно наклеил на лист белой бумаги несколько снимков нашей совершенно разбитой машины. Осколки лобового стекла, вырванное с корнем дерево, погнутый металл, лицо маленькой испуганной девочки на заднем сиденье! Я сглотнула. В моей памяти всё это было гораздо страшнее, чем казалось сейчас на этих прямоугольных глянцевых клочках.

На следующей странице фотографий было ещё больше. На одной была машина «Скорой помощи», её голубой фонарь заливал всё призрачным светом. Я узнала себя на носилках, под одеялом, с широко открытыми глазами. На заднем плане был виден Леандр, который, казалось, держал что-то в руках, скрытое под плащом. А потом появились два фельдшера, застёгивающие продолговатый пластиковый пакет. Проклятье.

К горлу подкатил ком. Но я смахнула слёзы. Лучше поторопиться, пока меня не поймали.

На мгновение я прислушалась, не раздаются ли голоса или приближающиеся шаги, но было тихо. И я продолжила листать страницы дрожащими руками.

Кроме фотографий, в папке был ещё только один документ. Потёртый лист, измятый и с пятнами, как будто его намочили и снова высушили, прежде чем сложить и подшить с остальными бумагами. Я осторожно вынула его из папки и развернула. Бумага была тонкой и потрескалась на сгибах. Она казалась необычайно мягкой на ощупь. Шелковистой. Я поднесла лист к свету. На белом фоне были видны бледные линии и выцветшие надписи. «Бронзовая скала» – мне показалось, я расшифровала эти слова, но буквы были так размыты, что я сразу усомнилась в своей правоте. Это могло означать что угодно. А короткое слово в левом верхнем углу… Может быть, здесь сказано «Париж»? Или воображение играет со мной злую шутку?

Я прищурилась, напрягая зрение. К сожалению, строчки плясали перед глазами. Передо мной был непонятный клубок штрихов, загогулин и странных перекрещивающихся линий, которые словно преследовали друг друга. Всё это не имело абсолютно ничего общего с волнистыми серебристыми потоками на часовом атласе. И ничуть не напоминало карты потоков времени, которые мы использовали для навигации на лодках. Да, здесь не было даже отдалённого сходства с иллюстрациями в моём школьном учебнике географии.

Тем не менее это была какая-то карта – в этом я была уверена. Странная, неразборчивая карта.

Но карта чего? И для чего? И почему её хранили в папке с информацией об аварии отца?

Меня охватило странное возбуждение. Надо было быстрее спрятать этот лист в карман и исчезнуть. А в изучение подробностей углубиться где-нибудь в безопасном месте. Но я просто не могла оторваться. Взгляд скользил по бумаге будто бы сам собой, ища подсказки, буквы, которые не были размыты…

И вдруг в нижнем углу я обнаружила маленькую, наполовину скрытую под размытой линией надпись: «СП», переплетённые инициалы.

– Симон Пендулетт? Папа!

В груди разлилось тепло, на глаза снова навернулись слёзы. На этот раз, однако, это были слёзы облегчения от того, что я пусть немного, но приблизилась к разгадке тайны. Этот странный листок бумаги должен был стать решающим ключом к разгадке! Хотя я понятия не имела, что всё это значит. Интересно, что там зашифровал мой отец?

Я поспешно сложила листок и сунула его в карман брюк. И развернулась, чтобы уйти. Как ни странно, видение мадам Розе́ было верным, и Пиппа, похоже, была не такой сумасшедшей, как считали дядя Жак и тётя Бланш.

Я нашла то, что когда-то принадлежало моему отцу.

Глава 17

На следующий день в Париж отправилось на удивление много Вневременны́х. Незадолго до рассвета одиннадцать лодок с более чем пятьюдесятью пассажирами на борту покинули порт Янтарного дворца. Конечно, там были Пиппа и Элизабет, а ещё Горацио и другие гвардейцы. Кроме того, многие Январские и Октябрьские не хотели упустить возможность поболеть за