нас. Июльские по-прежнему таили обиду за то, что я участвовала в турнире вместо пропавшей Сибиллы Чо, и поэтому их среди зрителей было мало. А единственным членом семьи Апрельских был Леандр.

Мы, кандидаты, снова путешествовали на «Хоре», и атмосфера на борту была напряжённой. Дарий вообще не разговаривал с нами с тех пор, как вчера вечером президент объявил о его четвёртом месте. Как будто мы были виноваты в том, что он пытался жульничать! Но, очевидно, он во всём винил Грету. Надувшись, Дарий сидел на палубе и делал вид, что читает «Вокруг света за 80 дней», а на самом деле постоянно поднимал голову и отрывался от книги, будто бы желая убить мою сестру взглядом.

Грета, в свою очередь, по какой-то загадочной причине точно так же смотрела на Леандра, но он ничего не замечал, потому что сегодня явно встал не с той ноги и молча стоял на носу корабля, погрузившись в свои мысли. С тех пор как мы отчалили, он только и делал, что смотрел в серые волны, и я забеспокоилась. Но бросить руль и подойти к нему я не могла.

По сравнению с маленькой гоночной лодкой, которая доставила меня из Лондона в пустыню, «Хора» была гораздо более спокойной. Она медленнее реагировала на мои манёвры, но зато хорошо держалась курса. Управлять было весело, хотя скорость была не такой бешеной, а ветер не таким резким.

К тому же от мыслей о предстоящем важном задании меня слегка поташнивало. Но в отличие от Греты, которую к победе гнало честолюбие, и Дария, который боялся разочаровать родственников, или Леандра, который верил, что его судьба – стать новым Повелителем времени, я уже выиграла кое-что гораздо более важное, чем этот турнир. В кармане штанов лежала страница с папиной картой, которая стократно перевесила любой страх перед борьбой и вплетением секунд в поток времени.

Эта карта была моим счастливым талисманом, тайным наследием отца. Я изучала её полночи, не смыкая глаз, так и не поняв, что на ней изображено. Но это не имело значения. Один только взгляд на папин почерк вселял в меня уверенность, что всё будет хорошо.

В какой-то момент, примерно на середине пути, Леандр оторвался от созерцания волн и подошёл ко мне.

– Офелия, – сказал он. – Тебя подменить?

– Спасибо. Всё в порядке.

Он стоял немного ближе ко мне, чем это было необходимо.

– Ты можешь отдохнуть. Как только доберёмся до Лувра, сразу пойдём и…

– Очень мило с твоей стороны, но я пока справляюсь. – Я упрямо сжала губы. – Конечно, ты можешь составить мне компанию.

Леандр кивнул и будто бы случайно коснулся локтем моей руки. Мы оба сделали вид, что ничего не заметили.

– Ладно, – пробормотал Леандр. Тепло его тела проникло сквозь ткань моего рукава, и сердце забилось быстрее. Он кашлянул. – Ну, если захочешь поменяться…

– Непременно тебе сообщу, – пообещала я.

– Хорошо.

Никто из нас не двинулся с места. Леандр вздохнул. Искал ли он предлог, чтобы остаться? Или хотел мне что-то сказать?

– Ты нервничаешь? – наконец спросила я.

– Прямо сейчас?

– Из-за соревнования? Ты сегодня такой задумчивый.

Леандр не ответил. Мы ещё постояли молча. Его рука легла рядом с моей на рулевое колесо, и наши мизинцы соприкоснулись. Осторожно. Едва заметно.

И вдруг с одной из соседних лодок донёсся голос:

– Неужели эту ореховую скорлупку нужно держать прямо по курсу вдвоём? У нас просто отличные кандидаты!

Кричал, скорее всего, расстроенный член семьи Июльских. Леандр отпустил руль и засунул руки в карманы джинсов.

– Ты хочешь встать у руля – правильно я понимаю? – спросила я. – Чтобы избавиться от хандры.

Он кивнул. Потом покачал головой.

– Нет у меня никакой хандры, – объяснил он. – Я пытаюсь принять решение и… ну, не знаю. Я подумал, что это поможет мне во всём разобраться. Да и тебе действительно нужно отдохнуть, Офелия.

Я призвала на помощь все свои актёрские способности, чтобы правдоподобно зевнуть.

– Ты прав, я ужасно устала и, наверное, скоро засну стоя, – сказала я. – Не подменишь меня ненадолго?

Леандр повернулся ко мне, в уголке его губ таилась улыбка.

– Спасибо. – Я отошла в сторону и преувеличенно потянулась. – О да, надо и отдыхать иногда.

Я расправила плечи, а Леандр уже поворачивал руль и каким-то образом умудрился бросить нас вперёд на гребне волны. Лодку трясло и качало, но мы опередили остальных. Дарий и Грета, которые спустились в трюм, не ожидали такого развития событий и раздражённо запротестовали. Улыбка в уголках губ Леандра превратилась в ухмылку, но такую, которая не отразилась в его глазах.

– Это… трудное решение? – спросила я.

Леандр не ответил. Однако вдруг так крепко вцепился в руль, что его запястья побелели. Мышцы предплечий задвигались, оживляя замысловатые линии татуировки. Я с трудом не поддалась искушению провести по ним кончиками пальцев.

– Если я могу тебе чем-нибудь помочь…

Леандр оторвался от лодки с Октябрьскими, которая пыталась нас обогнать.

– Всё прекрасно, – прорычал он сквозь стиснутые зубы.

Я понаблюдала за ним, пока он управлял «Хорой», заставляя её совершать подвиги, на которые эта старая посудина вряд ли была способна в других руках, а потом немного побродила вдоль перил. Возможно, ему нужно было немного отдохнуть, чтобы привести в порядок мысли. Может быть, он действительно просто волновался? В конце концов, он ещё никогда не был так близок к своей мечте, как сегодня…

Река времени, казалось, приняла игру Леандра, потоки пыли кружились вдоль бортов, завивались в водовороты и продолжали нахально облизывать борта судна. Хотя даже Пан утверждал, что нападения прекратились, я в принципе ожидала увидеть Алексея или какую-нибудь таинственную тень в любую минуту после отъезда из Рима. Мне было сложно представить, что всё кончилось и хаос, творившийся в потоках, рассеялся бесследно.

Не могло всё происходить просто так, без скрытого смысла. Должна была быть очень важная причина. Ведь зачем-то Алексей снимал забавные видео и, вероятно, рискуя жизнью, передал мне ключ от папиной карты… Что бы это ни было, оно не могло просто испариться.

И если честно, я не только боялась, что это что-то или кто-то подстерегает нас на пути в Париж, но и втайне надеялась на это.

Но, к сожалению – или к счастью, – путешествие прошло совершенно гладко.

В то утро под перевёрнутой стеклянной пирамидой Лувра было многолюдно. Туристы восхищались конструкцией из стекла и стали, школьники галдели, требуя скорее показать им «Мону Лизу», а охранники музея строго следили за каждым, кто пытался сфотографировать ценные картины в любой из запретных зон.

Люди шли