одном цветке: толкаются, елозят лапками, но не мешают, видимо, друг другу, свои «люди»… Да и бабочки не особенно пугаются, когда на них, сидящих в цветке, обрушивается гудящая тушка шмеля: весь этот маленький «народец», видимо, знает друг друга хорошо.

В солнышке раскинулась тяжкими ветвями яблоня, густо усаженная красными, веселыми яблочками… Из-за забора глядит, наставив уши, телка: внимательно следит за каждым проходящим, нет-нет да и промычит что-то свое, просит обратить на нее внимание…

Вдвоем с Тишей, в вечерней благости, до «горючего камня». Потом на именины Натальи. До этого еще к Володе на мыс — проведать собаку. Вечер у Васильевых (на именинах).

9 сентября.

Четверг. Утром… потрясение, горе, заботы, гнет… Вместо занятий — ненужная подготовка блесен к завтрашней поездке. После обеда беготня к Гоше, запропавшем в лесу «на бруснике». Дважды, тут же появление Маковецкого. <…> Дома — до «горючего камня»; сидел в сосенках. Вечером в кухне все вместе: мои «бродяжные» воспоминания.

10 сентября.

Пятница. Встали в 5 часов утра. В 6 выехали с Гошей за Маковецким (посылка), от него — на Тайпале. Тепло, солнечно. Пустыня на Вуоксе: ни ловцов, ни лососей. Уехали днем. Дома были около пяти. С Л. приехавший Володя Щербинский. С ним до вечера, с «дорожкой», к Сухопарине. Голубовато-серая гладь и небо. Просвечивает месяц. Темно-зеленые камни. Дома все в кухне: о «неведомом» (сны, магия, «глаз» и пр. и пр.).

11 сентября.

Суббота. Дома с 10.30 до 2 час. — 1-я ч. Бетховена; песни Малера; 1-я ч. Брукнера. Л. и Лида распутывают мою жилку. Дождик, серо. К двум разъяснело. Потом обложной дождь. Дома все на кухне — пасьянс. Я — читаю Горького (Варенька…) Тревога… В седьмом часу круг по шоссе, Яна — лесом. (Лес-храм. Дымка. Покой.)

12 сентября.

Воскресенье. Утром приезд Ромочки. Л. внезапно, до завтрака, «в лесок». После завтрака он на сеновал. Я — дома с 10.30 до 1.30 — финал Брукнера и 4 ч. Бетховена. После обеда сон. Пасмурно. Около шести Рома ушел. Я с ним до повертай на мыс. Дома там — никого. Ясно все предстоящее… (задачи и ответственность… личное, надличное, имеется «не для себя»…). Пустым берегом — через Гошу — домой. Разговор с Л. о моей поездке в Ленинград во вторник.

13 сентября.

Понедельник. Заботы всех «поселян» в связи с объявленными на дома ценами. Проснулся от шума дождя. Дома с 10.30 до 2 — 4 и 3-я ч. Бетховена; в общих чертах вспомнил Четвертую Глазунова. Заходил Спиридов с Верой, с копченым окунем. Л. на машине Щербинского встречает Леночку. То солнечно, то низкие серые тучи, ветер сильный, с юга. Вечером у нас Спиридов с Верочкой.

14 сентября.

Вторник. В 9 часов утра с Гошей, Юрой и обкомовцем в Кексгольм (о покупке домов; лампы, канистры). Днем у Янцатов и Ефимовых; продолжение хождения с оценщиком домов. В 5 часов с Гошей на Костерму. Вихрь, тучи, оживленный клев.

15 сентября.

Среда. В 7 час. с Аней «на Гоше» в Ленинград. К одиннадцати — Колокольная. С 12 до 4 час. встреча и решающий разговор с Ниной… (рождение «нового» из «обреченного»…). В 5 часов обед у Ани. В 5.30 — домой. Около десяти дома. Глаза Л. (с фонариком у сараюшки).

16 сентября.

Четверг. Утром к Нонне с письмом «с Колокольной». Дома кардинальное, откровенное до конца, правдивое объяснение с Л. И здесь, зарождение «новой» жизни — через Правду. После обеда письмо Нине. Лампа обогревает у меня комнату. Тиша на ватнике у пианино. А я — писание «сводных материалов» до 10-ти вечера (1.ХІ по 18.XII 1953 г.). В комнате, где пианино, при лампе и свече. (Томится сердце… Н. — где-то большая, большая…)

Весь день то дожди, то светлеет; сильный южный ветер.

Перед сном после писания вышел на скамеечку; лунная ночь. Тихо. Большая ущербная луна на северо-востоке. Чистое, глубокое звездное небо. Бледный в нем огонек самолета и ползущий за ним луч прожектора. На лужайке легла лунная дорожка. Вокруг непроглядно чернеющие тени и силуэты деревьев.

17 сентября.

Пятница. Проснулись — дождь. Дома с 10 до 2 час.: 1, 2-я ч. Десятой симфонии Шостаковича и 4-я ч. Четвертой симфонии Глазунова. Постепенно солнце, ветер. Лена и Лида — картошка. Л. с Тишей на скамейке с брусникой. С Л. и Лидой откачивали лодку. После обеда полчаса сон. Бритье. 6–7 час. немного поиграл 3 и 4-ю ч. Пятой Малера. В 6 час. к Сиротининым; только сели — немой принес известие, что моя лодка оторвалась. Срочно туда со спиннингом и фонарем. В одежке прямо в воду. Дома к двенадцати. Вечером гроза!

18 сентября.

Суббота. Выспались. Дома с 12 до 3 час.: 3 и 4-я ч. Десятой симфонии Шостаковича. После обеда на озеро: ремонт причалов. В 6 часов один на Костерму. Ливень. Переждал бурю у пристани. Потом еще «заезд» к камышам. В сумерках домой. На берегу Лида с фонариком и вестью: Арсений Арсентьевич Петров и Шальман приехали. Дома: лампы, свечи, водка. Опять поздно легли. Л. и Лида днем с Гошей в лавку на станцию.

19 сентября.

Воскресенье. В 6 часов утра подъем. По скользкой траве и земле машина буксует; носка под нее сена, рубка березы, на которую она умудрилась сесть крылом… <…> Наконец, отбыли. Поспали. После завтрака с Л. и Лидой на лодке к Костерме. Я — у тростника. Волна. Они — в лавку. После обеда с Л. к Васильевым (щуки в долг). Вечером у лампы вечер воспоминаний сестер. <…>

20 сентября.

Понедельник. Дома 11–3 час.: «Ромео и Джульетта» Прокофьева и 1-я ч. Десятой симфонии Шостаковича. Кой-что «открыл» новое в возможностях исполнения «Ромео» (!) С умилением еще раз прошел песни Малера. В кухне стук, бряк — готовка к завтраку и «званому» вечеру. Утром ходило вокруг домика колхозное стадо. День сегодня тихий и солнечный, хотя свежо. В 5 часов поехал один на Костерму. На закате, «с дорожкой», вдоль острова (окунище!). Вечером у лампы вновь семейные воспоминания о родне, дедушке, бабушке, Кузьминых, Томсонах… хорошо.

21 сентября.

Вторник. Ночью Тихон опять хрупал мышь и наследил лапками на моем столе; с утра продолжение суеты вокруг всяких блюд. Я — дома с 10.30 до 2.15: 4 и 1-я ч. Десятой симфонии и «Ромео». Ночью полно звезд. Утром дождь. К обеду ветер, и стало яснее, проглядывает солнышко