– Я пришел к мисс Фелпс.

– Полагаю, полицейский на углу тоже явился с визитом к мисс Фелпс.

Уимзи взглянул в окно. На углу действительно стоял человек, старательно изображающий скучающего бездельника.

– Простите меня! – Уимзи внезапно осенило. – Мне правда очень жаль, что я кажусь таким бесцеремонным глупцом. Но, честное слово, до настоящего момента я и не представлял, кто вы такая.

– Правда? Ну ладно, тогда все в порядке.

– Мне уйти?

– Как пожелаете.

– Если вы говорите искренне, то я предпочел бы остаться. Знаете, я хотел встретиться с вами.

– Очень мило с вашей стороны, – усмехнулась она. – Сначала вы хотели меня обмануть, а теперь пытаетесь…

– Пытаюсь – что?

Она пожала широкими плечами.

– У вас не слишком приятное хобби, лорд Питер Уимзи.

– Поверьте мне, – сказал Уимзи, – к помянутому мошенничеству я никоим образом не причастен. Напротив, я разоблачил его. Это правда.

– Какое это теперь имеет значение!

– Прошу вас, поверьте.

– Ну что ж. Раз вы так настаиваете, придется поверить.

И она с размаху уселась на кушетку у камина.

– Так уже лучше, – сказал Уимзи. – Наполеон или кто-то еще из великих однажды сказал, что трагедию всегда можно обернуть комедией, если просто-напросто присесть. Очень верно, правда? Давайте поговорим о чем-нибудь будничном и заурядном, а там, глядишь, и мисс Фелпс появится. Идет?

– О чем вы хотите поговорить?

– О, вы меня озадачили. Книги! – Лорд Питер взмахнул рукою в неопределенном жесте. – Что вы читали в последнее время?

– Ничего особенного.

– Не знаю, что бы я делал без книг. Знаете, я всегда удивлялся, как это люди обходились в древности. Только подумайте: семейные ссоры, любовные интрижки, сыновья-моты, слуги-повесы, заботы и хлопоты, и при этом – никаких книг, на которые можно было бы отвлечься.

– Вместо этого люди работали руками.

– Бесспорно, для тех, кто это умеет, – отличный выход. Я им завидую. Вы ведь рисуете, правда?

– Пытаюсь.

– Портреты?

– Нет. Главным образом – пейзажи и людей.

– А!.. Мой друг… в общем, какой смысл скрывать… он детектив, вы его видели…

– Тот человек? О да. На редкость вежливый образчик своей профессии.

– Так вот, он говорил мне про ваши работы. Полагаю, они его несколько удивили. Не то чтобы он был поклонником модернизма. Он считает, что лучшие ваши работы – это портреты.

– У меня не так много портретов. Несколько этюдов, не более…

– Они моего друга несколько обескуражили. Он сказал, что единственная вещь, доступная его пониманию, – это написанный маслом мужской портрет.

– А, этот! Просто эксперимент, прихоть. Мои лучшие работы – пейзажи Уилтширских холмов, сделанные год-другой назад. Я писала с натуры, без предварительных набросков.

И девушка описала несколько полотен.

– Звучит прекрасно, – заявил Уимзи. – Великолепно! Хотел бы я уметь что-нибудь в этом роде. А так приходится искать убежища в книгах. Для меня это действительно попытка к бегству. А для вас?

– Что вы имеете в виду?

– Думаю, для большинства людей это так. Слуги и фабричные рабочие читают про прекрасных девушек и про их смуглых красавцев-возлюбленных на фоне роскошных, раззолоченных декораций, в блеске драгоценностей. Неудовлетворенные старые девы читают Этель М. Делл. Скучные конторские служащие читают детективы. Они бы не стали, войди в их жизнь реальное убийство и полиция.

– Не знаю, – ответила она. – Когда Криппен и Ле Нив оказались на борту парохода[39], они читали Эдгара Уоллеса. – Голос девушки утратил равнодушную монотонность, теперь она казалась почти заинтересованной.

– Да, Ле Нив читала, – подтвердил Уимзи, – но я никогда не поверю, что она знала об убийстве. Я думаю, она изо всех сил стремилась закрыть глаза на правду, читала ужасы, пытаясь убедить себя, что ничего подобного с ней произойти не может. Сдается мне, такое вполне возможно, нет?

– Не знаю, – ответила Анна Дорланд. – Конечно, детективы могут занять мозги. Почти как шахматы. Вы играете в шахматы?

– Очень плохо. Игра мне нравится, но я начинаю думать об истории фигур или красоте ходов и в результате проигрываю. Я не шахматист, нет.

– Я тоже. Но мне бы хотелось научиться.

– Да, это помогает не думать о болезненном и мучительном. Шашки, домино или пасьянс в этом смысле даже лучше. Никакой связи с миром. Помнится, – добавил Уимзи, – как-то раз со мной случилась крупная неприятность, и я весь день раскладывал пасьянс. Я был тогда в частной лечебнице, после контузии. Я выбрал простейший пасьянс, «Демон», глупейшая игра без тени мысли. Я все раскладывал и раскладывал его, сотни раз за вечер, просто чтобы перестать думать.

– Значит, вы тоже…

Уимзи ждал, но девушка так и не закончила фразы.

– Конечно, это своего рода наркотик. Мысль избитая, но, тем не менее, верная.

– Да, верная.

– И детективы я тоже читал. Когда не мог вынести ничего другого. Во всех остальных книгах речь шла про войну, или про любовь, или еще про какую-нибудь чертовщину, о которой мне не хотелось думать.

Анна беспокойно заерзала.

– Вы ведь тоже прошли через это, правда? – мягко спросил Уимзи.

– Я? Ну, знаете… это, конечно, неприятно… полиция… и все прочее.

– Но вы ведь не из-за полиции нервничаете, правда?

Причины для волнения у нее, конечно, имелись, если только Анна не пребывала в неведении, но его светлость похоронил это знание в глубинах души и запретил себе о нем вспоминать.

– Все просто отвратительно, разве нет?

– Вас что-то гнетет… хорошо, не говорите, если вам не хочется, но… это ведь из-за мужчины?

– Без мужчины обычно не обходится, верно? – Она отвела глаза и ответила с некоторым смущением, но и с вызовом.

– Почти никогда, – согласился Уимзи. – К счастью, это проходит.

– Смотря что.

– Все всегда проходит, – уверенно произнес Уимзи. – Особенно если пожаловаться кому-нибудь.

– Не обо всем можно говорить.

– Не могу представить себе ничего такого, о чем говорить нельзя.

– Бывают же просто грязные вещи.

– Да, и предостаточно. Например, рождение, или смерть, или пищеварение, если уж на то пошло. Когда я представляю, что происходит в моих внутренностях с прекрасным suprème de sole[40], с икрой, гренками, аппетитными ломтиками картофеля и прочей подобной мелочью, я прямо готов расплакаться. А что тут поделаешь?

Анна Дорланд внезапно рассмеялась.

– Так-то лучше, – улыбнулся Уимзи. – Послушайте, вы все время думаете об одном и том же, и вся история представляется вам в преувеличенном виде. Давайте будем практичны и до отвращения шаблонны. Вы ждете ребенка?

– Ох, нет!

– Ну, это уже неплохо, потому что дети, конечно, по-своему замечательны, но отнимают уйму времени и крайне дорого обходятся. Вас шантажируют?

– Бог мой, нет!

– Хорошо. Потому что шантаж отнимает еще больше времени и обходится еще дороже,