Вот ведь стервозные дамы! Мамаша Рашворт, неряха этакая, так и витает в облаках, ничего вокруг себя не видит, пока не уткнется носом. И, разумеется, утверждает, что всегда подозревала: от этой Анны Дорланд добра не жди. Я чуть было не спросил, зачем, в таком случае, она ее принимала у себя, но сдержался. В любом случае, миссис Рашворт заявила, что никогда с ней особо близко не общалась. Разумеется, как можно! Поразительно, как эти возвышенные натуры идут на попятный при малейшем намеке на неприятности!

– Узнал что-нибудь о Пенберти?

– Да, есть кое-что.

– Интересное?

– А то!

Харди, с деликатной сдержанностью, каковую трудяги Флит-стрит обычно выказывают по отношению к обладателям первоклассного сюжета, тему продолжать не стал. Разговор вернулся на круги своя. Уоффлз Ньютон вполне согласился с версией Сэлкома Харди.

– Рашворты точно что-то знают. Не мать, так дочь. Раз она помолвлена с Пенберти, она непременно заметила бы, что между ним и любой другой девушкой существуют некие отношения. Женщины – народ наблюдательный.

– Ну, не говори вздора: Рашворты никогда не признаются, что их ненаглядный доктор Пенберти имел отношения с кем-либо, кроме дорогой Наоми, – возразил Ньютон. – Кроме того, не настолько же они глупы, чтобы не понимать, что связь Пенберти с Дорланд надо скрыть любой ценой. Предположим, они знают, что девица виновна, но компрометировать Пенберти – извини-подвинься!

– Верно, – коротко кивнул Паркер. – Кстати, мать может ничего и не знать. Вот если бы удалось заполучить в свидетели дочку…

– Не удастся, – перебил его Ньютон. – Разве что вы очень поторопитесь.

– Почему это?

– Да потому, что завтра свадьба. Пенберти с Наоми получили специальное разрешение. Послушай, Салли, это строго между нами.

– Все в порядке, старина.

– Женятся? – переспросил Паркер. – Бог ты мой! Придется нам и впрямь слегка форсировать события! Простите, я убегаю. Счастливо – и спасибо за подсказку, приятель.

Уимзи вышел за ним следом.

– Мы должны немедленно остановить эту свадьбу, – заявил Паркер, отчаянными жестами подзывая такси, которое, тем не менее, демонстративно пронеслось мимо. – Я не хотел действовать преждевременно, но если девчонка Рашворт выйдет замуж за Пенберти, она не будет свидетельствовать против него, а это – конец. Черт побери, если она твердо вознамерилась идти к алтарю, нам не предотвратить свадьбы иначе, чем арестовав Пенберти. А не имея убедительных доказательств, делать это опасно. Думаю, лучше вызвать его в Скотленд-Ярд для допроса и задержать.

– Да, – ответил Уимзи, – но послушай, Чарлз…

Рядом затормозило такси.

– Что еще? – нетерпеливо спросил Паркер, стоя одной ногой на подножке. – Я не могу ждать, старина. В чем дело?

– Я… послушай, дело обстоит совсем не так, – умоляюще произнес Уимзи. – Возможно, решение ты принял правильное, но отдельные слагаемые все равно не те. Я сам так в школе подгонял задачку под готовый ответ. Ну и сглупил же я! А ведь мне следовало знать про Пенберти. Но в историю с подкупом и совращением сего достойного я не верю: чтобы его – да заставили совершить убийство? Не вяжется это все!

– Не вяжется с чем?

– Не вяжется с портретом. И с книгами. И с тем, как сестра Армстронг описала Анну Дорланд. И с тем, как описал ее ты. С точки зрения механической логики это прекрасное объяснение, но я клянусь тебе, что оно в корне ошибочно.

– Если объяснение прекрасно с точки зрения логики, – ответил Паркер, – так меня оно вполне устроит. Многие объяснения и тем не могут похвастаться. Просто ты зациклился на этом своем портрете. Ну, конечно, ты у нас натура артистичная!

В силу неясных причин словосочетание «артистичная натура» вызывает странную реакцию у людей, мало-мальски разбирающихся в искусстве.

– К черту артистизм! – яростно возопил Уимзи. – Просто я – нормальный человек, и я повидал немало женщин, и говорил с ними, как с нормальными людьми…

– Вечно ты о женщинах! – грубовато бросил Паркер.

– Да, вечно я о женщинах – и что с того? Я в них кое-что понимаю. И скажу тебе вот что: насчет этой девушки ты глубоко заблуждаешься.

– Я видел ее, а ты – нет, – возразил Паркер. – Если, конечно, ты ничего не скрываешь. Ты все время говоришь намеками. Как бы то ни было, я ее видел и решил, что она виновна!

– А я вот ее не видел, но готов поклясться: она невиновна!

– Ну, разумеется, тебе ли не знать!

– Да уж, так вышло, что знаю!

– Боюсь, твоя ничем не подкрепленная уверенность не сможет опровергнуть улик.

– Если уж на то пошло, так улик у тебя и нет. Ты понятия не имеешь, встречались ли они хоть раз наедине, понятия не имеешь, была ли Анна Дорланд посвящена в подробности завещания, ты не можешь доказать, что Пенберти дал ему яд…

– Все необходимые улики я еще добуду, – холодно произнес Паркер, – если, конечно, ты не продержишь меня здесь до вечера.

И он захлопнул дверцу машины.

«Вот ведь мерзкая история! – подумал Уимзи. – Две глупые, отвратительные ссоры за день. Так, ну а что же дальше?»

Его светлость глубоко задумался.

«Душа моя нуждается в успокоении, – порешил лорд Питер. – Мне показано женское общество. Облагораживающее женское общество. И – никаких эмоций. Так что отправлюсь-ка я выпить чаю к Марджори Фелпс».

Глава 20

Анна Дорланд играет мизер

Дверь в студию открыла незнакомая девушка. Она была невысока: коренастая, пышненькая, очень недурно сложенная. Прежде, чем взглянуть ей в лицо, его светлость отметил широкие плечи и сильные, округлые бедра. Шторы на окне позади девушки были раздвинуты, и поэтому черты ее скрывались в тени. Единственное, что смог разглядеть лорд Питер, так это густые черные волосы, подстриженные под каре, и челку, закрывающую лоб.

– Мисс Фелпс нет дома.

– Вот досада! А скоро она вернется?

– Не знаю. Самое позднее, к ужину.

– Как вы думаете, могу я ее подождать?

– Почему нет, если вы ее друг.

Девушка сделала шаг в сторону и пропустила гостя внутрь. Его светлость пристроил шляпу и трость на столе и повернулся к ней. Она не обратила на это внимания, подошла к камину и остановилась, положив руку на каминную полку. Не считая себя вправе сесть, пока дама стоит, Уимзи перешел к рабочему столу и приподнял мокрую тряпку, под которой скрывался ком глины.

Лорд Питер старательно делал вид, что с интересом изучает незаконченную фигурку, изображающую старую торговку цветами, когда девушка вдруг сказала:

– Послушайте!

Незнакомка вертела в пальцах статуэтку, которую Марджори Фелпс лепила с его светлости.

– Это вы?

– Да, и в очень недурном исполнении, как вы думаете?

– Что вам надо?

– Надо?

– Вы ведь