Ей вновь нужно проявить благоразумие, чтобы выжить. Лин Фень посмотрела на юношу, хладнокровно оценивая обстановку. Что она может сделать, будучи парализованной и узнав, что Ху Юнфень явно сотрудничает с неупокоенным духом?.. Хоть какая-то зацепка…

Взгляд юноши не предвещал ничего хорошего. Его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но Лин Фень перебила его, воскликнув:

— Лента! — Ху Юнфень вздрагивает и недоуменно на нее смотрит. — Лента в ваших волосах! Она ведь… Он ведь принадлежит не вам!

Лучшая тактика — ошарашить, заинтересовать и придумать что-то… что-то, что поможет выжить. Равно как и тогда, с мастером Бей Сяолуном, ей ничего не оставалось, как вновь прибегнуть к хитрости и собственным знаниям.

— Что ты хочешь этим сказать? — Юноша строго и настороженно посмотрел на нее. Пальцы мертвеца сжали волосы в кулаке сильнее. — Говори немедленно!

У Лин Фень перехватило дыхание от вспышки боли, но она же давала ей драгоценные секунды, чтобы собраться с мыслями. Ху Юнфень, Ху Юнфень, что знает она про него?

Оставленный матерью, алчущий ее внимания и заботы. Строгий дядя, который грезит о военной славе и крови. Его родная тетя, подчеркивающая, что взяла его из жалости и любви к сестре, занятая больше собственными детьми, чем племянником. Нарядно одет, накормлен и напоен — и хорошо… Отец, которому нужен лишь наследник, не ведающий о любви к своим отпрыскам, и сестра, погибшая по его вине.

«Лучше бы ты не рождался, так сказала моя мать, когда я увидел ее на соревнованиях. Я действительно был плохим сыном, отнял ее счастье своим рождением, но если бы я ничего для нее не значил, стала бы она опекать меня так, чтобы я выжил?..» — фраза, которую Ху Юнфень не раз повторял в книге. Менялись лишь обстоятельства и вариации, но суть…

Лин Фень открыла рот, чтобы продолжить, понимая, что время ее истекает:

— Она ведь вывернута. Вышивка… вышивка неполная…

Казалось, что он побледнел. Потом его лицо болезненно скривилось, и он сжал ее подбородок сильнее, до боли — синяков теперь не избежать, — притягивая ее лицо как можно ближе.

— Ты!!! Демоница! Откуда ты…

— Это ведь и есть то, что беспокоит вас, верно? То, что не дает голосу внутреннего демона умолкнуть…

Непонимание отразилось на прекрасном юношеском лице. Его рука дрогнула, а хватка ослабла, словно после укуса ядовитой змеи, пальцы его обмякли и выпустили Лин Фень, позволяя уронить голову вниз. Девушка даже покачала головой, словно это могло избавить ее от кровавой дорожки от носа к подбородку и жжения.

— Я знаю, как закончить ее, — теперь можно говорить. Пока разум ее собеседника все еще мягок и податлив, Лин Фень нужно забрать драгоценное преимущество себе, не давая тому усомниться. — Знаю, какой узор должен быть дальше. Я ученица праведной секты горы Лань, это так. Мне было дано видение о юноше с небесным духовным корнем, что не может раскрыться.

— Господин! — Мертвецкий дух предупреждающе зашипел, но Ху Юнфень остановил его жестом.

— Это не то, что ты можешь знать…

Верно. Об этом знал только сам Ху Юнфень и его мастер. Но до этого целый год…

Лин Фень улыбается внутри: победа. Пока она будет жить, а уж что будет дальше, зависит только от нее.

— Как я и сказала, мне было видение. Я пришла, чтобы исполнить волю Небес. Юный господин, вы не можете раскрыть небесный корень не потому, что у вас не хватает таланта. Ваши парные начала нестабильны. Когда женское инь и мужское ян пребывают в гармонии, внутренняя природа син и жизненная энергия мин, дыхание-ци и дух-шэнь — так смертная плоть обретает бессмертное тело[17]. Шэнь и син не пребывают в гармонии, ибо ваша рана глубока. И эта сердечная кровь питает вашего внутреннего демона, мешая преодолеть порог закалки. Позвольте мне исправить это.

Лин Фень подняла взгляд. Ху Юнфень задумчиво смотрел на нее, не говоря ни слова, явно размышляя о чем-то своем. Прошла минута, другая. Девушка напряглась, думая, что ей следует сказать, чтобы спастись, понимая, что в таком положении ни позвать на помощь, ни защитить себя она не сможет.

— Хорошо, — тихий ответ юноши смутил ее. Тот словно разом потерял всю свою опасную ауру, став уставшим ребенком с опущенными плечами и взглядом щенка, что вот-вот готов смириться с тем, что у него отбирают последнюю миску еды. — Сделай это сейчас. И если у тебя не получится, то я убью тебя.

Слуга Ху Юнфеня что-то прошипел сквозь зубы. Он отпустил, ее нажал на несколько точек на теле, и на Лин Фень разом обрушились неприятные ощущения по всему телу: ее руки затекли, пальцы подрагивали и ноги, казалось, кололи тысячи иголок.

Она помассировала запястья, садясь на месте, и первым делом достала платок, вытирая кровь с лица и дергаясь — нос ей явно сломали. Больно.

— Ты еще легко отделалась, — заметил дух, приставив к ее шее клинок. — Я перережу твою глотку и съем твою плоть, если ты попытаешься навредить хозяину…

— Я здесь по воле Небес… — пробормотала Лин Фень, аккуратно потянувшись к своему кольцу. Воля Небес, воля… Стоит быть благодарной той писанине!

Ху Юнфень распустил волосы. Черные пряди заструились по его плечам, сверкая в солнечном свете. Неуверенно, как провинившийся мальчишка, он протянул ей ленту с таким видом, словно вручал свою жизнь, настороженно наблюдая за тем, как девочка вытаскивает из кольца иглу и нитки.

А ее наставник еще ворчал, что она занимается женскими штучками на его пике для суровых кузнецов, плотников, гончаров и прочая, прочая… Наставнику определенно следует пересмотреть список талантов, что могут спасти жизнь!

Лин Фень, бросив взгляд на злобного духа, вернулась к ленте, осторожно ощупывая шелк, вывернув ее. Как и было написано в книге, надпись так и не была закончена… Лин Фень помнила, что сколько бы юноша ни просил, мать всегда отказывалась закончить ее, тем самым только сильнее привязывая к себе и закрепляя чувство неполноценности главного героя. Раньше бы Лин Фень возмутилась, но, хорошенько узнав этот мир и пожив в нем, перестала видеть в этом что-то больно аморальное — кто сильный, тот и прав, так какая разница, что сила в моральном превосходстве?.. Его мать, будучи имперской наложницей, участвует в немалом количестве интриг, так стоит ли удивляться, что воспитание собственного сына для нее тоже сродни новому заговору?

Игла пробила плетение шелка, и первый стежок расцвел на ткани, сливаясь с соседними, вышитыми матерью главного героя, госпожой Ху Бэй.

В начале