классика, начинающая переходить в баян. А баянистый он уже настолько, что это даже не баян, а гусли.

Примерно об этом я подумал, когда понял, что кроме нас двоих в комнате нет больше никого, а единственный выход в дом из неё заперт изнутри хозяйкой помещения.

Глазки хозяйки помещения игриво прячутся потупленным в пол взором, а вот губки тронуты лёгкой улыбкой, скрывающей за собой смущение пополам с желанием.

— Всяк солдат любой каше рад, — тихо отозвалась Марина. — И редко какой солдат… откажется от… женского тепла и ласки…

— Каждый солдат знает, — не остался в долгу я. — Девушка, как оружие, любил ласку, чистоту и смазку.

Пробные закидывания удочек и попытки вогнать друг друга в краску показали стойкость каждой из сторон к подобного рода ухищрениям.

Помощница Бериславских тоже оценила результат, кивнув каким-то своим девичьим мыслям.

— Ты показал себя как сведущий воин, — констатировала она. — Ратные навыки твои велики. Я бы не отказалась от демонстраций твоих умений… в области оружия… и девушек.

— Как-нибудь вечером, — кивнул я. — В шесть часов вечера, после войны, возле фонтана.

Опять бессмертные архивы не менее бессмертной классики снабжают меня ещё более бессмертными крылатыми фразами и цитатами, на которые был разобран шедевральный кинофонд ещё на этапе обнародования. Если напрячь память, в нём найдётся реплика абсолютно на любой случай жизни.

Лёгким символическим поклоном собеседница обозначила, что тема закрыта. Стороны пришли к предварительному соглашению, не встретив в вопросе противоречия.

Марина прошлась вглубь своей комнаты, подошла к прикроватной тумбе и извлекла на свет Божий книгу, уже явно не новую, но с всё ещё отчётливо читаемым заглавием: тиснение на обложке выдавало в литературном труде принадлежность к учебному материалу.

— Этот труд не столь неповторим, как дневники светлейшего князя Святогора Тихомировича, — тихо сообщила помощница. — Книга печатана в типографии обширным тиражом. Дорога, как и всё в нашем мире… но не уникальна. Я не прошу вернуть её немедля при первой же возможности. Распоряжайся ею… и мной… как считаешь требуемым. Считай, что это лишь малая плата за то, что ты сделал для юной госпожи Златы.

Толстая, в три пальца, книга перекочевала ко мне в руку. Увесистая, падла… И страницы толстые, плотные. Таких не подошьёшь в книгу много. Как следствие, информации в книге меньше, чем могло бы быть, но она явно дорогого стоит.

— Это дар, который мне преподнесли родители, — с улыбкой оповестила девушка. — По нему я пыталась преуспеть в Силе с тех пор, как прояснилось, что одарена. Особливо мне далось управление временем… это ты, возможно, запомнил, когда я преподнесла тебе в дар венец.

Венок из свежих сорванных цветков, на который наложено заклятье, замедляющее его увядание. Да, помню. Он так и лежит у меня в расположении, в общежитии учебки в Оболенске. Интересное применение магии.

— Увы, — вздохнула собеседница. — Продвинуться дальше так и не сумела. Подозревают слаборазвитый накопитель. Но, возможно, ты сможешь постичь нечто большее, чем довелось освоить мне. А госпожа Алина Святогоровна тебе поможет.

Я раскрыл книгу и выборочно пролистал несколько страниц. Старорусский язык дореформенного образца. Встречаются и кириллица, и старославянские символы, и более или менее современные написания слов с минимальным использованием различных i. По большей части, тексты, но употребляются и графические начертания. Особенно часто мелькают рунические письмена с пояснениями, что к чему относится и как в какой последовательности читается, а также старые-добрые «взрыв-схемы», подробно разбирающие конструкции заклятий на составные части.

Вот, к примеру, банальное замедление времени. Состоит из целого каскада заклятий, каждый из частей которого — череда рун. Тот же самый радиус действия, коэффициент сжатия-растяжения времени (это я уже своими словами перевожу), энергозатраты, род Силы, продолжительность действия… Неплохо. Можно как привязать к конкретному объекту, включая подвижный, можно и наложить на недвижимый. По такому же принципу построена система обороны Сумеречной Долины. Значит, с этим, в теории, может помочь старец Берислав…

Бегло изучив содержимое, понял, что с такими познаниями можно и дров наломать, и рыбку съесть, и кости продать. Ещё и навариться при этом, в накладе не оставшись. Закрыл книгу с чётким намерением изучить её при случае, самому ли или с чьей-то помощью.

— Спасибо, Марина, — поблагодарил я. — Очень ценный дар. Тем ценнее, что он поучает управлению Силой. И тем паче ценнее, что достался тебе от родителей. Постараюсь вернуть его сразу же, как только сниму с него копию. Столь драгоценная реликвия должна храниться в безопасности, а не шнырять со мной по аномалиям и зауральской тайге.

— Тогда тем более нет необходимости спешить, — улыбка начала сходить с губ девушки. — Я слышала слова светлейшего князя. Экспедиция за Урал едва ли может быть собрана быстрее, чем через месяц. Получением снаряжения и приданного вооружения занимаются уже сейчас. Но ратников необходимо подготовить. Что лежит за горами — не знает никто. Туда пойдут лишь избранные. И даже им потребно время, чтоб сготовить себя.

— Месяц… — фыркнул. — Он пролетит как фанера над Парижем. Никто и глазом не успеет моргнуть. Тут-то и пригодится твой подарок, Мариш. Времени всегда катастрофически не хватает. Им надо уметь управлять. Когда в переносном, а когда и в прямом смысле слова.

* * *

Ночь коротка, и за неё ещё желательно успеть отдохнуть. Потому, поблагодарив помощницу Бериславских ещё раз, на ночёвку вернулся к Алине, неся с собой подарок Марины.

Разноглазка будто бы ждала меня. Несмотря на позднее время и темень за окном, сидела без одежды на своей постели и молча расчёсывала волосы.

— С возвращением, «Мастер», — улыбнулась она. — Как прошёл день? Даже на ужин не заглядываешь. Только ночью и появляешься…

Я отложил труд по Силе на стол и стянул с себя китель.

— Приходится везде поспеть, — пожал плечами. — Сама понимаешь, когда на тебя взваливают изучение чужого мира, освоение чуждой магии и подготовку экспедиции в аномальные неизученные земли — личного времени остаётся лишь только прикорнуть. Ещё бы не было б такого жёсткого цейтнота…

Алина отложила расчёску на прикроватную тумбочку и посмотрела на меня уже более твёрдым взглядом, будто бы, игнорируя глубокую ночь за бортом, опять оказалась на службе.

— Цейтнот — не то слово, — сообщила Бериславская. — Ростислав Поликарпович ожидает твоего перечня лиц, которых ты ходатайствуешь допустить до экспедиции.

— Знаю, — подтвердил. — Мы общались на этот счёт.

— Завтра