поступлю на филфак и не начну подрабатывать репетитором и переводами с русского на английский и наоборот.

Хотя я уже работала немного репетитором, когда Влад только пошел в садик. Признаться честно, мне не понравилось. Нет, преподавать у меня нормально получалось, а вот родители учеников оставляли желать лучшего. То просили заниматься с их детьми в долг, то клянчили скидку, хотя я как репетитор без опыта вообще по минимуму брала. А одна мамаша и вовсе любила сидеть во время занятия с нами и слушать, что я говорю ее ребенку. Я так и не поняла, для чего это было. Если не считала меня достаточно компетентной, то наняла бы своему пятикласснику репетитора по русскому из МГУ. Там точно компетентные преподаватели.

Потом Влад стал приносить из сада целые букеты болячек, и я оставила репетиторство. Но за те полгода, что я вела эту деятельность, мне удалось заработать какое-то количество положительных отзывов на сайте для репетиторов. Это мне преподавательница литературного клуба в школе посоветовала: «Поставь себе за занятие минимальную цену, чтобы наработать отзывы. Потом тебя уже по отзывам выбирать будут, и тогда поднимешь стоимость». Но задирать ценник я в любом случае не планирую, по крайней мере пока хотя бы год не проучусь на филфаке.

Я не переживаю за наше с Владом будущее. Жилье есть, деньги есть, заработок будет. Но вот за что я переживаю, так это за то, как ребенок справится с нашим с Игорем разводом. И самое главное — захочет ли Игорь общаться с Владом по-прежнему как отец.

Дима заносит меня в квартиру и аккуратно ставит на пол. Владик покорно сидит на диване в огромной гостиной и хлопает сонными глазками.

— Мам, я спать хочу.

— Да, сейчас ляжем.

Влад был в этой квартире не один раз. Я приходила к жильцам за деньгами лично. Мне было важно проверять, как они живут, не испортили ли мебель. Часто я брала Влада с собой. Также ребенок знает, что эта квартира — подарок нам с ним от дедушки Гоши.

Аккуратно ступая на носочках, достаю из сумки щетку и пасту Влада и веду его в ванную чистить зубы. Потом переодеваю в пижаму и отвожу в комнату, которая скорее всего и станет его детской. Она метров пятнадцать, с небольшим диваном, компьютерным столом и книжным шкафом. Укрыв ребенка одеялом, ложусь рядышком и прижимаю к себе.

Нет, Соболев не уехал, хотя я надеялась. Он пьет чай на кухне и чего-то ждет. Видимо, все-таки хочет завалить меня вопросами.

— Мам, а где папа? — тихо спрашивает Владик.

Ох, мне надо было подготовиться к этому вопросу.

— Мы с папой немножко поругались, — осторожно говорю правду.

— Я понял. А куда он ушел?

— На работу, — отвечаю, помедлив. Ну а куда еще мог поехать Игорь? К матери вряд ли. Значит, в больницу и будет спать на кушетке в своем кабинете.

— А почему мы приехали сюда, а не домой?

Шумно выдыхаю. Как же сложно говорить с ребенком о таком…

— Мы теперь тут будем жить.

— А с папой не будем? — в голосе сына слышится испуг.

— Не будем…

Я ненавижу себя за то, что мне приходится говорить все это ребенку. Я ведь так хотела сохранить семью, сохранить ее для Влада. Он же не знает другого отца, кроме Игоря. Да, я понимаю, что Дима никогда не бросал Влада и что Дима был бы отцом не хуже, чем Игорь, но все-таки Владик считает своим папой именно Игоря.

— Я хочу к папе.

Эти четыре слова разбивают мне сердце. Господи, что же с Владом будет, если Игорь не захочет с ним общаться? Я никогда себе не прощу, что разрушила семью, если Игорь отвернётся от ребенка. Это будет такой страшный удар для Владика. И я сомневаюсь, что любовь к компьютерам перекроет эту детскую боль.

— Скоро ты увидишь папу, — тихо обещаю, сама не зная, правду говорю или нет.

А от того, что настоящий папа сидит за стенкой, становится еще горче. Потом же надо будет и эту правду как-то рассказать ребенку.

Владик засыпает, и я тихонечко выхожу на кухню к Диме.

Глава 45.

Соболев сидит в темноте кухни, задумчиво вертя в руках пустую кружку от чая. Я проскальзываю мимо него и сажусь за стол напротив. Поднимает на меня тяжёлый взгляд карих глаз и пытливо смотрит.

— Что произошло?

Ожидаемый вопрос.

— Я рассказала мужу об измене и ушла от него, — решаю сказать правду.

Дима прищуривается, будто изучает мое лицо. По позвоночнику пробегает неприятный холодок, на секунду даже жалею о сказанном.

— Это он с тобой сделал? — спрашивает резковато.

— Муж от злости разбил стекло на мебельной стенке, а я наступила. Но меня он не трогал. Дим, давай ты не будешь в это лезть? Моя семья — не твоё дело.

— К сожалению или к счастью, но уже мое.

— Нет! — строго возражаю. — Ты хотел видеться с Владиком? Вот и видься, а моя личная жизнь тебя не касается.

— Владик был заплаканным.

— Он испугался, когда увидел у меня кровь. Все, Дим, я хочу закрыть эту тему. Тебя не касаются мои отношения с мужем.

— Еще как касаются, — злится. — Если такое у вас в порядке вещей…

— Хватит! — рявкаю, рискуя разбудить сына за стенкой. — Я призналась мужу в измене, он вспылил и разбил стекло. Меня немного засыпало осколками, потом я на них наступила. Но в любом случае, Соболев, это не твоё дело.

Дима буравит меня взглядом, плотно сжав челюсть. Нет, я не позволю ему выяснять отношения с Игорем. На каком, вообще, основании? Соболев хотел встреч с сыном, я ему позволила. А что касается меня, то, кажется, Дима говорил, что я ему не нужна. Вот и прекрасно. Раз не нужна, то нечего и лезть в мою личную жизнь и в мои взаимоотношения с мужчинами.

— Я буду разводиться с мужем, — продолжаю. — Но я хочу, чтобы ты четко уяснил, что моя личная жизнь — это не твоё дело, Дима. Я могу разводиться, потом снова выходить замуж, потом опять разводиться, и тебя это не касается.

Соболев не добро ухмыляется.

— Видишь ли, Белоснежка, ты мать моего сына. Так что твоя личная жизнь — очень даже