сказала, разбила зеркало, поранилась. Я съезжу в травму, а ты отвези ребенка по адресу. Хорошо? И вещи возьми, — указывает на небольшую чёрную сумку у двери.

Подхожу к ней вплотную. Должно быть, делаю это слишком резко, потому что не ожидавшая моего приближения Соня падает с носков на ступни и тут же морщится от боли, согнувшись пополам.

— Да что с тобой? — быстро подхватываю ее за талию и возвращаю в вертикальное положение. Соня вдыхает полной грудью и поднимает на меня глаза, полные слез.

— У меня в ногах осколки, — выдавливает. — Мне очень больно. Пожалуйста, Дима, увези Влада.

— Поехали в больницу, — продолжаю поддерживать ее за талию.

— Нет, я сама поеду, а ты, пожалуйста, увези Влада и побудь с ним, пока я не вернусь.

Какая упертая. Что-то скрывает от меня, не верю я в разбитое зеркало. Ладно, потом из нее вытрясу, а сейчас Соню срочно нужно везти к врачу.

— Я спущу тебя в свою машину, — говорю тоном, не терпящим возражений. — А потом поднимусь сюда за Владом, ноутбуком и сумкой. Сначала мы поедем в больницу, а потом, куда скажешь.

— Нет, Дим…

Я не даю Соне договорить, убираю в карманы ключи и бумажку, которые она мне сунула, а затем поднимаю девушку на руки. Она охает от неожиданности, а потом тут же начинает вырываться, но я уже выношу ее в подъезд.

— Соболев, почему ты не можешь быть нормальным человеком? — принимается ругаться. — Я же попросила тебя!

— Соня, ты на ногах стоять не можешь. Ты думаешь, я оставлю тебя одну в таком состоянии? — нажимаю кнопку вызова лифта.

— Ты оставлял меня одну в состоянии гораздо хуже.

Ну началось припоминание старых обид.

Дверцы открываются сразу, лифт стоит на нашем этаже. Он большой, поэтому без проблем заношу Соню внутрь и нажимаю на первый этаж. Белоснежка, обреченно вздохнув и, видимо, смирившись, обвивает меня за шею.

Как только оголенный участок ее кожи на руках соприкасается с моей на шее, меня тут же словно электрическим разрядом простреливает. Лицо Сони близко к моему, щекой чувствую ее дыхание, а нос улавливает ее запах. Такой же, как семь лет назад. Он мне снился в армии и в Сирии. Просыпался посреди ночи и руками хотел вырвать сердце, которое ныло от тоски по Соне.

Ощущаю на себе ее взор. Сам смотрю, куда угодно, только не на нее. Почему-то боюсь встретиться с ней взглядами. Это и так невыносимо тяжело — держать Соню в руках, прижимать к своему телу, чувствовать ее прикосновения к своей коже и наполнять легкие ее наркотическим ароматом. Еще и в ее серо-голубые озера заглянуть выше моих сил.

Почему я продолжаю так на нее реагировать? Я же давно ее разлюбил…

Дверцы лифта открываются, я выношу Соню в подъезд, а затем и на улицу. Подхожу к автомобилю и, стараясь удержать Соню на руках, достаю из кармана ключи.

— Посиди в машине, я сейчас схожу за ребенком, — говорю, опуская Белоснежку на заднее сиденье.

— Возьми еще, пожалуйста, мои белые кроссовки, они стоят у порога. А на комоде в прихожей ключи от квартиры, закрой ее на нижний замок.

— Хорошо.

Оставляю Соню и тороплюсь вернуться на десятый этаж. Чем я ближе к тому, чтобы снова встретиться со своим сыном и побыть с ним наедине хотя бы пару минут, тем сильнее сердце качает кровь. Подрагивающей ладонью опускаю дверную ручку и снова оказываюсь в полумраке квартиры.

— Влад, — зову ребенка.

Мальчик выглядывает из комнаты. Из головы мигом все мысли вылетают. Хочу еще что-то сказать, а не получается. Нежность, трепет, любовь к сыну, о котором пока что совсем ничего не знаю, затапливают меня с головой.

— Мама уже уехала к врачу? — он первый прерывает затянувшееся молчание. — А что вы будете мне на компьютере показывать? Я хочу научиться быстро печатать, как в фильмах. Вы так умеете?

Детский голос отрезвляет меня. Подхожу к мальчику и опускаюсь перед ним на корточки. Влад смотрит на меня серьезно, мол, отвечайте. А я же замечаю на детском личике красные следы от слез. Он тоже плакал? Бегло оглядываю тело ребенка, следов порезов нет.

Что же тут все-таки произошло?

— Ты не поранился вместе с мамой? — спрашиваю.

— Я нет. Только у мамы кровь была. Так чему вы будете меня учить? Я хочу, как в фильмах уметь. И вы все время будете со мной заниматься или только один раз? А то раньше мама не давала мне компьютер, только сегодня разрешила.

— Все время буду, — тихо говорю, испытывая неимоверное счастья от того, что разговариваю со своим ребенком. — Научу тебя всему-всему. А хочешь, мы с тобой свой собственный компьютер соберем?

Владик непонимающе хмурит темные бровки.

— А так можно?

— Да. Можно не покупать компьютер в магазине, а купить детали для него и самому собрать дома.

Глаза ребенка расширяются то ли в изумлении, то ли в восхищении.

— Правда? — не верит.

— Конечно. Мы с тобой сделаем свой компьютер.

— Вы умеете?

— Умею. Купим все нужные детали по отдельности и сами соберем, как конструктор. И у нас будет самый крутой и самый мощный компьютер.

Влад смотрит на меня, как на Деда Мороза с мешком подарков. Осторожно тянусь к его головке и глажу по волосам. Это самое счастливое мгновение в моей жизни. Я разговариваю со своим сыном, касаюсь его. А потом не выдерживаю и прижимаю к себе.

— Ой, — произносит от неожиданности.

— Мы с тобой будем делать много-много всего интересного, — тихо обещаю, наслаждаясь тем, что обнимаю сына.

— Я хочу сделать компьютер. А сейчас покажите мне что-нибудь на мамином ноутбуке? Она мне его первый раз дала.

— Да, конечно, — нехотя выпускаю ребенка из рук. — Но сначала давай отвезем маму к врачу. Хорошо?

— Хорошо.

Я захожу в детскую комнату, беру с маленького столика розовый ноут с зарядкой, а затем все остальное, что сказала Соня. Влад сам завязывает шнурки на обуви, и мы спускаемся к машине.

По дороге в больницу то и дело смотрю в зеркало на заплаканную Соню. С ней что-то произошло, а она не хочет рассказывать. Ну хотя бы Влад не сильно грустит, хотя явно тоже плакал. Ребенок крутит в руках ноутбук и, кажется,