Я глубоко вдохнул. Задержал дыхание, как и она.

– Ты давно мне нравишься, – вот и произнесла Людмила то, что я не желал слышать. – Я столько лет проработала с тобой, но никак не решалась признаться в своих чувствах. Понимаешь, все, что я не делала, так это ради тебя. Чтобы тебе было комфортно. Чтобы твои проблемы не усугублялись. Я всегда беспокоилась о том, что твоя болезнь может вернуться.

– Ты считаешь меня больным? – перебил женщину, заставляя ее отвести глаза.

– Я не говорю, что ты болен. Но, Герман, твои проблемы, – с нажимом на последнее слово произнесла Людмила. – Ты же сам знаешь это. А если случится приступ? Вновь по врачам? Разве ты хочешь возвращаться в кабинет психиатра? Поэтому я и заботилась о тебе, оберегала. А сейчас с тобой что-то творится неладное. Я это заметила.

– И как давно? – мой голос все-таки дрогнул.

– Вскоре после того, как сменилась домработница, – отозвалась она.

Кира? Неужели дело в моей Кире?

– Я знала, что ты плохо воспримешь смену домработницы. Но я не думала, что настолько. Да еще и эти претензии относительно девушки. Скажи, а не она ли навела тебя на эту мысль?

– О чем ты? – постарался сдержаться, но внутри закипала злость.

Людмила, умудрившаяся пристроить в мою компанию бездарную, но богатенькую девчонку, теперь преподносила все так, словно Кира решила потребовать и для себя места.

– О Кире, – подтвердила мои догадки женщина. – Я думаю, что вы с ней знакомы, хоть ей это и запрещено правилами. Да и этот скандал с Исаевой…

– Людмила, – я не позволил ей продолжить говорить. – Не нужно винить Киру в том, что ты сама совершила ошибку. Я дал тебе и Исаевой время на решение возникшей проблемы.

Она согласно кивнула.

– А теперь, – выдохнул, возвращая себе решительность, – у меня есть дела.

Людмила все поняла. Она подскочила на ноги, торопливо направилась в коридор. Я последовал за ней.

– Значит, мои чувства ты не примешь? – спросила она, развернувшись ко мне лицом.

– Нет, – поставил точку в этих неправильных отношениях.

Да и не могло там быть отношений, не между нами. Она достойна другого человека, без проблем, без темного прошлого. Не такого, как я, которого считала сумасшедшим. Точь-в-точь как мои родные. Даже слова те же, которые я так часто слышал. Они звенели в ушах голосом моей матери.

Попрощавшись с Людмилой, я закрыл дверь и прислонился к прохладному полотну лбом. Мне нужно время остыть и подумать, но в первую очередь отыскать Киру и убедиться, что она не напугана внезапным появлением ее прямого работодателя.

– Кира? – я услышала приглушенный голос мужчины.

Кажется, он был один. Поднялась на ноги и приблизилась к двери. Гардеробная, в которую я юркнула, услышав, как по коридору шли Герман и Людмила, была для меня запретной зоной. Но не тогда, когда я паниковала и никак не могла придумать, где спрятаться.

– Я тут, – тихо ответила и выглянула в небольшую щель от приоткрытой двери.

– Что вы там делаете? – Герман не разозлился. В его голосе отчетливо слышалось удивление.

– Прячусь, – дрогнувшая на лице улыбка повеселила мужчину.

Он приблизился к гардеробной и поманил меня выйти.

– Людмила ушла, – произнес, наблюдая, как я верчу по сторонам головой.

Кивнула, но все же прислушалась к тишине.

– Зачем она приезжала? – выдохнула, взглянув в безмятежное лицо мужчины. – Знает, что я здесь? Меня уволят?

– Слишком много вопросов, – он обнял за плечи, вынуждая перестать крутиться на месте. – Нет, не знает. Для начала решу наш вопрос с трудоустройством. Завтра. А после и предупрежу друзей, чтобы они перестали приглядывать за мной.

– Приглядывать?

– Да, – нахмурился он.

– И как часто они за вами приглядывают?

– Все время, – попытался улыбнуться, но не вышло.

Герман был напряжен не меньше моего. Вот только причины для нашего состояния были разные. Я боялась потерять место работы, а вот причина Германа была более сложной и глубокой, источника которого понять не могла.

– Они беспокоятся за вас, – отозвалась я.

Он согласно кивнул, но перевел взгляд в сторону, словно боялся, что я могла увидеть там. В его честных глазах. Правду.

– Мне не стоило прятаться тут, – махнула рукой на приоткрытую дверь. – Согласно договору, мне запрещается бывать в вашей гардеробной и прикасаться к кровати, – почти процитировала пункт из подписанных бумаг.

– Кира, вы забавная, – рассмеялся мужчина, притягивая к себе.

Накрыл руками, заключив в крепкие объятия. Поцеловал в макушку. Я же вдыхала родной аромат.

– Пять лет назад, когда я приобрел эту квартиру, – прошептал мужчина, – обратился в клининговую компанию, где для меня подобрали сотрудницу. Она должна была выполнять работу по дому, пока я отсутствовал.

– Как я? – взглянула на Германа, и он кивнул.

– После ее домогательств я был вынужден составить строгий договор со списком обязанностей и правил, по которому и вы работаете. Но теперь, Кира, я не хочу, чтобы вы оставались в моем доме как простая сотрудница.

Я тяжело задышала, вырываясь из его объятий.

– Вы увольняете меня?

– Если понадобится, то да, – голос Германа был спокойным, но во мне все клокотало от гнева.

– Она приходила, чтобы обсудить мое увольнение? – не унималась я.

Отрицательный ответ.

– Тогда зачем?

– Рабочие вопросы, но не про вас, – сомневалась, не лгал ли мне Герман.

– Между нами тоже непрофессиональные отношения.

– По моей инициативе, – отрезал он.

– Но я нарушаю правила. Там штраф такой, что мне не хватит денег, чтобы заплатить за это, – возмутилась в ответ.

– Кира, мне не нужны ваши деньги, – теперь Герман закипал.

Он отступил назад, скрестив руки на груди.

– А мне нужна работа, – парировала я.

– Зачем?

– Вам не понять, – голос дрогнул.

– Так объясни.

– Вы не поймете!

Я развернулась, чтобы выскочить из комнаты, но была поймана в дверях. Прижата к груди, отчетливо расслышав, как над ухом вибрировал голос Германа.

– Говори, – тяжелый, низкий, он парализовал меня.

Проглотив вставший в горле ком, я поникла. Опустила голову и хриплым, полным слез и сожаления голосом произнесла.

– У моей семьи нет денег. Мама безработная. Отец попал под сокращение и вот второй год работает на должности, ниже прежней. Заработка им совсем не хватает, чтобы содержать семью. Мои сестры школьницы, братик – инвалид. Они не хотели меня отпускать из дома. Считают, что выбранная профессия бесполезна. А я должна была закончить колледж и оставаться дома, чтобы помогать родным и работать для них. Поэтому я отправляю им почти все деньги, которые получается заработать. Таков был уговор.