За долгие годы нашего странного знакомства я придумала про них, наверное, с десяток историй, одна другой краше и трагичнее. Обычно в этих историях он был несчастливо, но почему-то неостановимо женат, иногда он был агентом иностранной разведки и не имел права жениться в стране внедрения, иногда она была смертельно больна… В целом ничто не мешало моей в общем-то небогатой фантазии развлекаться в полную силу.

А потом они исчезли. Все когда-нибудь кончается, подумала я, и обычно, увы, кончается плохо. Но все-таки, последним усилием угасающего сюжета, я, в благодарность за многолетний утренний позитив, придумала их истории счастливый конец: они наконец-то смогли пожениться и уехали куда-нибудь далеко-далеко, где закаты над морем и красное вино в высоком бокале под растрепанными пальмами.

И забыла про них.

Прошло около двух лет. Однажды в дверь моего кабинета постучали. Я открыла дверь, в коридоре было светло, отблеск лампы пробежал по коротко подстриженным кудрям, удивленно взлетели брови, изогнулся большой рот в чрезмерно яркой помаде…

– Это вы?! – мы воскликнули одновременно. Она – с явно неприятным удивлением (шла к незнакомому человеку-специалисту, встретить когда-то «примелькавшегося» не ожидала и не хотела). Я – со сложным чувством, которое не смогла тогда и не могу теперь определить. Я и хотела, и не хотела знать, как все было на самом деле.

Извиняющиеся улыбки с обеих сторон.

– Я слушаю вас.

У нее трое детей. Девочка ленится готовить уроки, приходится заставлять, все от этого устают, портятся отношения. Старший мальчик порою дерзит, а младшего не оторвать от компьютерной приставки.

Она не привела с собой ни одного из детей и сейчас рассказывает об их проблемах равнодушно, без всякой страсти в голосе. Приходила не за тем. Теперь явно ждет, когда я проговорю свои «психологические» советы по заявленным поводам, и уйдет. Это ее выбор, я должна отпустить. Но тут ведь непредсказуемое стечение обстоятельств… она вообще-то пришла, чтобы рассказать… Я решилась.

– Вы сейчас говорите о детях так, как будто бы вас это не слишком волнует.

Она заплакала. Я ждала.

Потом она вытерла распухший нос, и со своими широко расставленными глазами стала похожа на печального бульдога.

– Они у меня все трое – подростки. У них сложный возраст, я им всем очень нужна сейчас. А я не могу. Ничего не могу им дать. Они меня даже не раздражают, это что-то другое. Какое-то глубинное неприятие, что ли. Я на них редко ору, почти не наказываю. Недавно дочка мне сказала: мама, ну что я тебе такого сделала? За что ты меня так ненавидишь? Я сразу же пошла и к вам записалась. С этим можно что-нибудь?.. Да ничего нельзя, я сама знаю, простите… – и она опять заплакала.

– Так было всегда? – спросила я.

– Нет! Конечно, нет!

– Началось где-то два года назад?

– Да… наверное, да…

– Куда делся тот мужчина, который ждал вас каждое утро в длинной черной машине?

Теперь она не заплакала. Ее глаза как-то вдруг оказались сухими, и в глубине их промелькнул помнящийся мне огонек.

Он умер. Сердце, все произошло внезапно, она узнала, примчалась в больницу, но не успела – его уже увезли в морг.

Они познакомились в музее. Каково? Но все прозаичней, чем я подумала, – она работает экскурсоводом.

Он разведен, у него взрослый сын. У нее – благополучная семья, трое детей: пять, семь и десять лет. Дети обожают отца и бабушку (мать отца), которая живет с ними и очень помогает.

Такое у обоих – в первый раз.

(Это правда, я видела, поэтому свидетельствую – такое вообще не часто встречается в этом мире.)

– Что же это с нами случилось, и что нам теперь делать? – растерянно спросила она у него. Он старше, умнее, он должен знать.

– Я не знаю, – сказал он. – Я счастлив уже тем, что ты есть на свете. В моем возрасте и положении я уже и надеяться не мог на такой подарок от мира. Я все сделаю так, как ты решишь. Если ты скажешь, уйду прямо сейчас. Если захочешь, попробую стать отцом твоим детям. И все промежуточные варианты.

Весь первый год она рвалась как птица в силках. Сто раз решала рассказать все мужу, попросить развода. Потом передумывала. Дети? Забрать с собой? Оставить? Поделить? Им не нужен второй отец, у них все хорошо с первым. Особенно старший мальчик – они с отцом обожают друг друга, тот называет его Наследник…

Он ждал, не торопил ее ни словом, ни жестом. Через год она решила: нужно вырастить детей, это и долг, и ее желание. Когда старшему исполнится восемнадцать, она поблагодарит мужа за все и уйдет. Младшие будут решать сами: им предложат все варианты, и в том возрасте они уже смогут самостоятельно навещать отца, мать, бабушку – кого захотят – в любом сочетании.

Он выслушал ее, поцеловал, кивнул головой: «Будет так, как ты хочешь».

Попросил об уступке: я буду отвозить тебя на работу, видеть каждый день, это возможно?

Она согласилась. Она знала о его проблемах с сердцем, но они оба думали, что у них есть еще время.

– Почему я никогда не встречала вас после его смерти? Вы переехали?

– Нет. Просто на метро быстрее добираться. Я стала выходить из дома на полчаса позже.

Самое странное, что у нее все время были спокойные, ровные и позитивные отношения с мужем. За последние два года они стали, пожалуй, даже еще лучше. Он в ее сознании – пострадавшая сторона, она ему сочувствует и, разумеется, ни в чем не обвиняет. Она внимательно и терпеливо ухаживает за слегшей свекровью: она мне так помогала с детьми, теперь, конечно, и я должна… Обвинять в случившемся некого (или уж себя саму) – это она умом понимает сто раз, но эмоционально крайними почему-то оказались дети. Особенно старшие – мальчик и девочка, которым сейчас семнадцать и четырнадцать.

– Я сломала жизнь себе и любимому человеку, чтобы сохранить для своих детей стабильность мира, остаться хорошей матерью. И в результате я получаюсь не мать, а ехидна…

Если я ей скажу, что это нормальная, можно даже сказать, запрограммированная оборотная сторона любой жертвы, – чем ей это поможет? Второй шанс, чтобы применить полученные от меня сведения, ей вряд ли представится…

– Но я могу что-нибудь с этим сделать?

– Для начала перестаньте себя жалеть, – предложила я. – У вас ничего не отняли. Наоборот, вам было послано. В дополнение, в плюс к вашей обычной многодетно-стандартно-благополучной жизни – это-то вы можете понять и оценить? Он-то как раз все прекрасно понимал и открыто вам об этом говорил: «Я и надеяться не мог, что мне еще такое обломится…». Ну да, он был умнее вас, но постарайтесь стать достойной хотя бы его памяти. не будьте дурой. Причем оно было послано не только вам – все, все на этом переходе много лет наблюдали эту вашу картинку, как вы летели к нему в своем зеленом пальто, как он склонялся к вашей руке, и думали о любви. О красивой любви. Не о вас, не о вашем выборе, детях и проблемах, – о себе они думали, о своей жизни и о мире, думали хорошо и красиво, и мир в целом от этого становился чуть-чуть лучше, это-то вы понимаете?