— Силы небесные! — в праведном гневе, порождённом чёрнойзавистью, возопил Макартни. — Вот как, значит, вы платите долги! Вот как хотитевы отблагодарить человека, который спас жизнь вашей супруге! Ну, чёрт побери, ясчастлив, что вы мне ничем не обязаны.

— Может быть, мы не будем отвлекаться от дела? — угрюмопроизнёс полковник.

— Охотно, охотно. Платите деньги — и я избавлю вас от своегоприсутствия.

Послышался звон металла, он повторился дважды, словно кто-тоположил на стол один за другим два мешочка с золотом.

— Золото в рулонах, по двадцать двойных луидоров в каждом.Хотите пересчитать?

Последовало довольно продолжительное и невнятное бормотание.Потом снова раздался голос полковника:

— Теперь подпишите эту расписку, и дело с концом.

— Какую расписку?

— Сейчас я вам прочту: «Сим свидетельствую и подписью своейудостоверяю, что мною получена от полковника Жерома де Кулевэна денежная суммав размере тысячи фунтов в виде компенсации за данное мною согласиевоздерживаться от каких бы то ни было враждебных действий по отношению ккапитану Бладу как в настоящий момент, так и впредь, до тех пор, пока оностаётся гостем полковника де Кулевэна на острове Мари-Галант или где-либо ещё.Подписано 10 июля 1699 г. собственноручно».

Голос полковника ещё не успел замереть, как Макартнивзорвался:

— Сто чертей и ведьм, полковник! Вы что — рехнулись илипринимаете меня за сумасшедшего?

— А что вам не нравится? Разве я не вполне точно изложилсуть дела?

Макартни в бешенстве ударил по столу кулаком.

— Да вы же надеваете мне петлю на шею!

— Только в том случае, если вы захотите меня надуть. А иначекакая у меня гарантия, что вы, взяв деньги, не пойдёте на попятную.

— Я даю вам слово, — высокомерно заявил вспыльчивыйМакартни. — Моего слова должно быть для вас достаточно.

— Ах, вот оно что! Ваше слово! — Француз явно издевался надним. — Ну нет. Вашего слова никак не достаточно.

— Вы оскорбляете меня!

— Полно! Давайте рассуждать по-деловому, майор. Сами-то выстали бы заключать на слово сделку с человеком, роль которого в этой сделкебесчестна?

— Что значит бесчестна, мосье? Что, чёрт побери, имеете вы ввиду?

— Вы же соглашаетесь нарушить свой долг и берёте за этовзятку. Разве это не называется бесчестным поступком?

— Силы небесные! Любопытно услышать это из ваших уст,учитывая ваши собственные намерения!

— Вы сами на это напросились. К тому же я ведь не разыгрывализ себя оскорблённой невинности. Я был даже излишне откровенен с вами, вплотьдо того, что мог показаться вам жуликом. Но у меня-то ведь нет нужды нарушатьзакон, как приходится вам, майор.

За этими словами, сказанными примирительным тоном,последовало молчание.

Затем Макартни произнёс:

— Тем не менее я эту бумагу не подпишу.

— Вы её подпишете и приложите к ней печать или я не выплачувам денег. Чего вы опасаетесь, майор? Даю вам слово…

— Вы даёте мне слово! Чума и мор! Чем ваше слово надёжнеемоего?

— Обстоятельства делают его надёжнее. У меня не можетвозникнуть искушения его нарушить, как у вас. Я на этом ровно ничего невыгадаю.

Капитану Бладу было уже совершенно ясно, что раз майорМакартни до сих пор не влепил французу пощёчины за все полученные от негооскорбления, значит, он кончит тем, что подпишет бумагу. Только совершенноотчаянная нужда в деньгах могла довести англичанина до столь унизительногоположения. Поэтому Блад ничуть не был удивлён, услыхав ворчливый ответМакартни:

— Давайте сюда перо. Покончим с этим.

Снова на некоторое время наступила тишина. Потом раздалсяголос полковника:

— Теперь приложите печать. Вашего перстня будет достаточно.

Капитан Блад не стал ожидать, как развернутся дальшесобытия. Высокие узкие окна, выходившие в сад, были распахнуты. За окнамибыстро надвигались сумерки. Капитан Блад бесшумно перешагнул через подоконник иисчез среди пышно разросшихся кустов. Гибкие лианы, словно змеи, обвивалистволы деревьев. Капитан Блад вынул нож и срезал одну тонкую плеть у самогокорня.

Но вот на тенистой пальмовой аллее, где уже совсем сгустилсямрак, появился капитан Макартни с увесистыми кожаными мешочками в каждой руке;тихонько напевая что-то себе под нос, он сделал несколько шагов, споткнулся накакую-то, как показалось ему, верёвку, протянутую поперёк аллеи, и, громковыругавшись, растянулся на земле плашмя.

Оглушённый падением, он ещё не успел прийти в себя, как наспину ему навалилась какая-то тяжесть, и чей-то приятный, мягкий голоспрошептал у него над ухом по-английски, но с заметным ирландским акцентом:

— У меня нет здесь моих пиратов, майор, нет корабля, нетпушек и, как вы изволили заметить, нет даже шпаги. Но руки у меня есть и головатоже, и этого вполне достаточно, чтобы справиться с таким презренным негодяем,как вы.

— Вас вздёрнут за это на виселицу, капитан Блад, богомклянусь! — прорычал полузадушенный Макартни.

Он яростно извивался, пытаясь вырваться из сжимавших еготисков. В этом положении шпага не могла сослужить ему службы, и он старалсядобраться до кармана, где лежал пистолет, но тем самым только выдал своинамерения капитану Бладу, который тотчас и завладел его пистолетом.

— Лежите тихо, — сказал капитан Блад, — или я продырявлю вамчереп.

— Подлый Иуда! Вор! Пират! Так-то ты держишь своё слово?

— Я тебе не давал никакого слова, грязный мошенник. Тызаключил сделку с этим французом, а не со мной. Он подкупил тебя, чтобы тыизменил своему долгу. Я в этой сделке не участвовал.

— Ты лжёшь, пёс! Вы оба отпетые негодяи, клянусьпреисподней, и работаете на пару.

— Вот это уже незаслуженное оскорбление, и крайне нелепоепритом, сказал капитан Блад.

Макартни снова разразился бранью.

— Вы слишком много говорите, — сказал капитан Блад и сбольшим знанием дела легонько стукнул его два раза рукояткой пистолета поголове.

Майор обмяк, голова его свесилась набок; казалось, онвнезапно задремал.

Капитан Блад поднялся на ноги и вгляделся в окружающий егомрак. Вокруг всё было тихо. Он нагнулся, подобрал кожаные мешочки, обронённыеМакартни во время падения, связал их вместе своим шарфом и повесил себе на шею.Затем приподнял бесчувственного майора, взвалил его на спину и, слегка пошатываясьпод этой двойной ношей, зашагал по аллее и вышел за ворота.