– И что именно?

– То, что там живут порождения Хаоса. И то, что нужно тут же докладывать в Департамент, если вдруг обнаружишь пришельца. Погодите, вы хотите сказать…

Я не договорила.

– Да, – коротко кивнул Горн. – Мы подозреваем, что эри сумели прорваться через грань, разделяющую наши миры.

– Но что им здесь нужно? Почему они на вас напали?

– Это мы и пытаемся выяснить.

Граф замолчал. Его красивое лицо закаменело.

Я обдумывала услышанное. Если это иномирцы… В памяти неожиданно всплыл тот день, когда Папаша Дюк отвел меня к теру Гердину. Старый гном тогда долго расспрашивал меня о том, что я помню, и пытался считать мои воспоминания, а когда выяснилось, что у меня их нет, покачал головой и сказал, что ничем не может мне помочь. Но я слышала, как, прощаясь, он тихо предупредил огра, что я могу оказаться эри – иномирянкой. Папаша Дюк отрицательно покачал головой, правда, крепко задумался и всю обратную дорогу молчал, лишь время от времени бросал на меня встревоженные взгляды. В его зеленых, как крыжовник, глазах светилась грусть. Два дня огр ничего не говорил, а на третий – снова отвел меня к теру Гердину, о чем-то долго шушукался с ним, и в результате гном провел ритуал, при помощи которого передал мне все необходимые знания о мире Дартштейна. Правда, помимо этого в моей голове оказалось и много других сведений, в том числе и из медицинских познаний тера, причем кое-какие из этих знаний относились к условно-разрешенным, а некоторые – и вовсе к запрещенным.

Собственно, это и определило мою дальнейшую судьбу. Я осталась жить у гнома, поступила на курсы, закончила их с отличием и получила вожделенный диплом и лицензию. Почему тер Гердин пошел на это? Почему не донес в Департамент или в префектуру? Скорее всего потому, что сам был отступником, предавшим родину и променявшим веру отцов на возможность заниматься любимым делом.

– О чем ты думаешь?

Голос Горна звучал хрипло.

Я подняла глаза и наткнулась на изучающий взгляд.

– Да так, пытаюсь понять, почему эти твари охотятся именно на вас. Интересно, чем вы им так насолили?

Мне не хотелось признаваться в том, что думала я о собственном темном прошлом. Если я действительно эри, то Горн – последний, кто должен об этом знать.

В Дартштейне пришельцев ненавидели и боялись. Ими пугали детей. Приписывали самые страшные преступления и пересказывали леденящие душу легенды. И это неудивительно.

В давние времена, когда грань между мирами была тоньше, эри часто появлялись в Дартштейне и причинили немало бед жителям королевства, пока однажды самые сильные волшебники королевства не собрались вместе и не провели ритуал, укрепивший грань миров. Иномирцы перестали досаждать Дартштейну, но дарты помнили о прошлом и готовы были уничтожить любого, в ком подозревали эри.

– Как только поймаю, обязательно выясню, – ответил на мой вопрос Горн. Он резко стряхнул пепел и тут же скривился от боли. – Каратен ураз! – слетело с его губ.

– Покажите.

Я встала и подошла к своему бывшему пациенту.

– Ерунда, – поморщился граф. – Обычная царапина.

– Будь это обычная царапина, вы бы так не морщились, – хмыкнула в ответ. – Показывайте.

Горн нехотя снял форменный китель, закатал рукав рубашки и протянул мне правую руку. На предплечье алел длинный глубокий порез.

Я только головой покачала. Ну как так можно? Никакого чувства самосохранения. Подойдя к шкафу, открыла его и быстро оглядела содержимое одной из полок. Есть! Достав бутылку с апесом и бинты, обработала рану и принялась накладывать повязку.

Белые слои плотно ложились на смуглую кожу, я чувствовала на своей щеке теплое дыхание графа, остро, как никогда, ощущала его близкое присутствие и с трудом заставляла себя держаться спокойно и невозмутимо. «Все в порядке. Обычная реакция здоровой женщины, у которой давно не было мужчины, – убеждала я себя. – Ничего необычного в этом нет».

– Кейт.

Тихий шепот прошелся по оголенным нервам, будоража кровь. Пальцы дрогнули, бинт лег криво. Рес! Вот тебе и нормальная реакция! Кого я пытаюсь обмануть? С самого первого дня, с самого первого мгновения я понимала, что ничего нормального между нами не выйдет, и этот мужчина либо вернет меня к жизни, либо окончательно ее уничтожит. Но и в том, и в другом случае это будет больно.

Я беззвучно выругалась. Нельзя поддаваться. Нельзя позволять себе чувствовать то, что я чувствую. Это ни к чему не приведет, только еще больше запутает мою жизнь. «Держись подальше от магов, Кейт, – всплыло в памяти предупреждение жрицы. – Иначе потеряешь себя». Рес… Умом я все понимала, но что делать с непослушным сердцем?

Граф сидел неподвижно, но мне казалось, что он легко касается моего лица, шеи, волос. Его взгляд ласкал, уговаривал, обещал… И тут же загорался холодным жестким блеском – страшным и притягательным одновременно. Он словно бы напоминал, что передо мной вовсе не человек, а настоящий матерый хищник, для которого моя жизнь – ничто.

С трудом сглотнув, заставила себя закончить перевязку.

– Вот. Так гораздо лучше. Завтра и следа не останется.

Я говорила привычные слова, стараясь заглушить то, что разгоралось внутри.

– Кейт.

Горн смотрел в упор, и мне казалось, что он видит меня насквозь. Серые глаза налились манящей чернотой. Губы изогнулись в торжествующей усмешке. Он подался вперед, не скрывая беснующегося в темной глубине огня.

Рес! Проклятый маг. Он ждал, пока я сдамся.

Время шло, минуты бежали одна за другой, граф по-прежнему держал меня под прицелом своего взгляда. Нет. Я не собиралась сдаваться. Не могла доставить сиятельству такого удовольствия.

– Если я вам больше не нужна, я пойду, милорд, – с вызовом глядя в холодные прозрачные глаза, сказала я. – У меня еще много работы.

Да, решила сбежать. А что еще оставалось делать? Стоять в раскаленной от наших обоюдных эмоций комнате и вслушиваться в оглушающую тишину?

Не дожидаясь ответа, повернулась и пошла к двери.

– Кейт!

Окрик ударил в спину, заставив вздрогнуть.

– Что, милорд?

Я не стала оборачиваться. Не была уверена в собственной выдержке.

– Ты хорошо подумала?

– О чем вы, милорд?

– Я никогда не предлагаю дважды.

– Рада за вас, милорд, только никакого предложения я не услышала.

Я решительно дернула ручку.

– Всего хорошего, милорд.

Дверь громко захлопнулась за моей спиной.

Ночь прошла спокойно. Новых больных не было, а старые чувствовали себя неплохо. Тер Сортон, наглотавшись каких-то микстур, тоже пришел в себя и бодро семенил по лазарету. Его круглая лысина ярко сияла в свете бирольных аров, внушая оптимизм одним своим видом. Даже Курц впечатлился и смотрел на меня более дружелюбно, чем обычно.