– Темнейшего, лорд Карающий, – вразнобой поприветствовали его раненые. Я уже успела заметить, что военные относились к Главе департамента с уважением, смешанным со страхом.

– Темного, – коротко ответил Горн.

Выглядел он усталым и как-то странно прижимал к себе правую руку.

– Скаллер, докладывай, как все было, – граф, не обращая внимания на мое присутствие, подошел к поступившему сегодня парню, придвинул ногой стул, стоящий у кровати, и сел.

– Почти ничего, лорд Карающий, – взволнованно принялся рассказывать раненый, – мы миновали вторую линию, двигались осторожно, как и было велено. И вдруг вокруг стало темно. Резко, в одну секунду. И страшно, аж до жути.

Парень замолчал и уставился прямо перед собой невидящим взглядом. Я невольно поежилась. Вспомнилось, как страшно было, когда на меня неслась ожившая тьма, как опалило болью внутренности, как ярко горели красные глаза…

– И что дальше? – поторопил Горн.

– А потом стало больно. Так, будто тысячи голодных псов рвут тело на части. И все. Больше я ничего не помню.

В светло-карих глазах паренька застыл ужас.

– Лорд Карающий, что же это за твари такие? – подал голос Брансон. – Почему их никто не видит?

– Это мы обязательно выясним, – ровно ответил Горн. Он старался говорить спокойно, но я чувствовала, что спокойствие это напускное, а под ним кипит целый вулкан эмоций.

– Вы ведь найдете их, лорд Карающий? – вмешался в разговор Снорг.

– Найдем.

Горн ответил уверенно и жестко.

– Никуда они от нас не денутся.

Он повернулся ко мне и негромко сказал:

– Надо поговорить, Кейт.

Серые глаза смотрели пристально.

– Хорошо, милорд, – ответ вышел с небольшой заминкой.

Я гадала, что понадобилось от меня графу. После минувшей ночи в душе царила неразбериха. И то, что я ощущала эмоции сиятельства, только усиливало этот сумбур.

– Идем, – Горн направился к двери.

Когда мы вышли из палаты, граф кивнул в сторону кабинета доктора Сортона.

– Там нам никто не помешает, – сказал сиятельство.

Лицо его было непроницаемым, светлые глаза смотрели бесстрастно, и лишь беснующаяся внутри зрачка чернота выдавала эмоции.

Мое сердце забилось чаще. Глупое. Не понимает, что оно не нужно этому мужчине. Горну, как и всем остальным, необходима лишь красивая оболочка, а душа ему без надобности.

Грустно усмехнувшись, вскинула голову и посоветовала себе не забивать голову всякими романтическими бреднями. Толку расстраиваться из-за какого-то напыщенного аристократа? Рес! Ну зачем он пришел?

– Садись, – коротко приказал граф, указывая на кресло.

В кабинете Сортона было довольно уютно. Удобный диван у стены, пара небольших кресел, обитых веселеньким ситцем, темный письменный стол – крепкий, добротный, с резными завитушками на выдвижных ящиках, красивый осенний пейзаж на стене. И лишь высокий узкий шкаф, плотно заставленный медицинскими справочниками и склянками с лекарствами, указывал на профессию владельца.

– О чем вы хотели поговорить?

Я посмотрела на Горна.

– Расскажи о том, что ты видела.

Граф не стал уточнять, но я поняла, что он имеет в виду ту ночь в Иренборге.

– Только во всех подробностях, не упуская ни одной детали.

Горн сел в соседнее кресло, как-то неловко прижав к груди правую руку.

– Вы поранились?

– Пустяк, – поморщился граф. – Царапина.

Он немного сдвинулся и закинул ногу на ногу. Широкие плечи чуть ссутулились, лицо оказалось в тени, и я не смогла разглядеть, что за эмоции прячутся в серых глазах.

– Рассказывай.

Тон был почти приказным. Впрочем, по-другому сиятельство не умели.

Незаметно хмыкнув, постаралась выбросить из головы посторонние мысли, собралась и коротко изложила произошедшее.

Граф слушал молча. Лишь в тот момент, когда я упомянула о болезненных ощущениях, глаза его сузились, а на щеках заходили желваки.

– Вот так все и было, – закончила я свой рассказ.

– Значит, самого существа ты не видела, слышала только его голос, – задумчиво заметил Горн.

– Да, милорд.

– И этот голос звучал в твоей голове.

– Именно.

– Занятно, – протянул граф.

Я глядела на него, пытаясь понять, что он думает. Напрасный труд! Лицо сиятельства было непроницаемо.

– Вы полагаете, что это создание имеет отношение к тому, что произошло с вашими людьми?

– Трудно сказать, – Горн полез в карман, достал портсигар и прикурил сигарету, держа ее в левой руке. – Слишком много всего переплелось.

– Может, вы расскажете все с самого начала? С того дня, когда вас с лордом Каллеманом ранили?

Горн посмотрел на меня сквозь сигаретный дым и задумчиво спросил:

– Кэтрин, ты всегда такая любопытная?

– Это не любопытство, милорд.

– Да? А что тогда?

– Здравый смысл. Предпочитаю знать, что происходит вокруг, чтобы уметь защитить себя и своих близких.

– Ты же сирота?

– Но это не значит, что у меня никого нет.

– Выходит, Снорг добился своего? Ты действительно собралась за него замуж?

Граф слегка подался вперед. Голос его звучал холодно, почти равнодушно, но взгляд прожигал. В нем бесновалась чернота. Она все шире затапливала радужку, пугая и вызывая безотчетный ужас.

Рес! Ох, и любит же сиятельство жути нагнать…

– Даже если и так, милорд, вас это никак не касается, – упрямо вздернув подбородок, ответила я.

– Неужели? – с иронией спросил Горн. Он стряхнул пепел в стеклянную пепельницу и усмехнулся. – Не забывай, Снорг – мой подчиненный. И именно от меня зависит, разрешить ваш брак или нет.

Граф замолчал, продолжая буравить меня взглядом.

Я тоже молчала. Рес! Проклятый Горн… Чего ему неймется? Неужели нельзя попытаться вести себя так, словно между нами никогда ничего не было? Хотя так ведь и есть. Ничего и не было. А эмоции… Их к делу не пришьешь, как любит повторять Карел Ручка.

– Ладно, – неожиданно миролюбиво произнес граф. – Ты хотела знать, что произошло…

Он на секунду замолчал и спросил:

– Ты когда-нибудь слышала о другом мире?

Вопрос удивил. Неужели Горн считает, что тут замешаны иномиряне?

– Да, мне доводилось слышать о других мирах, – осторожно ответила я. Рес! Возможно, не только слышать, но и видеть один из них!