На конференции в Яссах самой критичной по отношению к Добровольческой армии организацией был «Союз возрождения». Союз преимущественно придерживался социалистических взглядов и свою работу сосредоточил в Киеве, где подпольно действовал против правительства гетмана Скоропадского.

Хотя многие лидеры социалистов проживали в Екатеринодаре, они не принимали участия в действиях Добровольческой армии. Офицеры и солдаты, воспринимающие всех левых как большевиков, относились к ним с недоверием. Когда политики, в основном кадеты, решили сформировать политический центр в Екатеринодаре при содействии Добровольческой армии, большинство кадетов, опасаясь реакции офицеров, решили не привлекать к сотрудничеству социалистов. Ни один социалист никогда не стал членом Особого совещания.

К тому времени, когда состоялась встреча кадетов в Екатеринодаре, некоторые из них уже обменялись мнениями с социалистами, находящимися в городе. Споры сконцентрировались на роли Добровольческой армии в антибольшевистском движении. Против аргументов кадетов, защищающих армию, конечно, социалисты делали упор на том, что реакционная Добровольческая армия никогда не сможет расположить к себе население и навсегда останется изолированной военной силой. Таким образом, они утверждали, что антибольшевистское движение должно быть организовано при участии политических партий.

В начале ноября, как следствие случая с Г. И. Шрейдером, отношения между социалистами и Добровольческой армией сильно обострились. Шрейдер, бывший городским головой Петрограда в период Временного правительства и член партии народных социалистов, издавал социалистическую газету «Сын Отечества» в Екатеринодаре. Газета была закрыта, а Шрейдер был арестован. Винавер так описывает это происшествие:

«Я помню, как поздней ночью ко мне прибежала женщина, которую я не знал, с маленьким мальчиком. Это были жена Шрейдера и его сын. Расстроенная, со слезами на глазах, она рассказала мне, что мужа только что арестовали по приказу, полученному от Добровольческой армии. Никто не знал причин и даже не мог догадаться о них. В газете не печатали ничего запрещенного, а Шрейдер не принимал участия в политической жизни. Мы, петербуржцы, хорошо помним Шрейдера, когда, будучи в Петрограде, он бесстрашно боролся с большевиками, за что и был ими арестован. После своего освобождения он участвовал в антибольшевистских организациях. После ссор и безуспешных попыток освободить его нам удалось выяснить, что произошло. Шрейдер был виноват в том, как оказалось, что в августе 1917 года, во время противостояния Временного правительства и Корнилова, Петроградская дума издала указ против Корнилова, под которым стояла его подпись».

Оба кадетских политика, Астров и Винавер, ходатайствовали за Шрейдера, и его освободили, но ему пришлось уехать из Екатеринодара, а его газета была закрыта.

Случай имел грандиозные последствия. Это отпугнуло социалистов от сотрудничества с Добровольческой армией. Кроме того, не только Шрейдер, но и все остальные социалисты были настроены против Корнилова в 1917 году. Арест явно невиновного человека был просто политической вендеттой, отразившейся и на кадетах. Астров, раздумывавший о принятии предложения Деникина о вступлении в должность главы ведомства по иностранным делам в Особом совещании, решил не иметь никаких официальных связей с армией. Этот инцидент также плохо повлиял на отношения армии с кубанским правительством, которое полагало, что только оно имеет право закрывать газеты в губернской столице.

Было предсказуемо и вполне понятно, учитывая прошлое, что представители социалистов в Яссах не поддерживали кандидатуру Деникина. И. И. Бунаков-Фундаминский, член «Союза возрождения», утверждал, что если Деникин должен быть признан военным лидером антибольшевистского движения на Юге, то национальное руководство должно состоять из трех: военного, кадета и политика-социалиста. По его мнению, только такой триумвират мог привлечь большую часть населения. Милюков отстаивал позицию Деникина как перед социалистами, так перед правыми. Он утверждал, что опыт Временного правительства показал, что коалиционное правительство не будет эффективно. Диктатура Деникина уже существует, говорил он, и все антибольшевистские партии должны признать ее.

Конференция в Яссах не привела ни к каким результатам. Ее провал отразил все разногласия между политическими партиями по поводу организации антибольшевистского сопротивления. Монархисты и те, кто был готов отложить вопрос о государственном устройстве, смогли помириться гораздо быстрее, чем социалисты и антисоциалисты. Добровольческая армия и кадеты, представляющие точку зрению армии в Яссах, ничего не предложили социалистам взамен их помощи. В плане по организации антибольшевистского сопротивления социалистам не было отведено места.

Деникина не беспокоила ограниченность поддержки. Он не приложил никаких усилий, чтобы привлечь политиков, не шел ни на какие компромиссы. После визита Гурко в Екатеринодар Лукомский был готов принять условия «Совета государственного объединения», так как боялся, что Добровольческая армия останется одна. Деникин писал Лукомскому: «Добровольческая армия не должна стать оружием в руках политической партии, особенно партии с нечеткой ориентацией… То, что они предлагают, сейчас уже было предложено Родзянко в Мечетинской. Вооруженная сила никогда не останется одна. Она всегда будет желаемой!»

Последние два предложения лучше всего доказывают неодобрение Деникиным политиков. Он не понимал, что, так же как политики нуждаются в солдатах, солдаты нуждаются в политиках. Они нужны им даже больше, чтобы помочь привлечь на их сторону большинство русских людей. Но Деникин никогда не считал это их задачей. Он ждал поддержки от людей просто потому, что считал свое дело правым. Заключать сделки, находить компромиссы, получать поддержку взамен обещаний, пытаться понять, чего хотят люди, и согласовывать их желания со своей программой — все это Деникин считал абсолютно нечестным. Он боролся за то, во что верил, и думал, что следовать за ним — долг всего русского народа.

Среди всех политических неудач Белого движения ни одно не было таким серьезным, ни одно не имело таких разрушительных последствий, как неспособность антибольшевистских правительств и организаций работать совместно. Добровольческая армия сражалась за «единую и неделимую» Россию, но возникшие новые государства — Украина, Грузия, Дон, Кубань — в разной степени жаждали автономий. Конфликт между федералистами и централистами так и не был улажен; после окончания Гражданской войны они обвиняли друг друга в победе коммунистического режима, и, без сомнения, обе стороны были правы. Деникин, к примеру, писал, что если бы Грузия приняла его программу, то в 1921 году не страдала бы от оккупации Красной армии. Деникин, возможно, был прав, но ему даже не пришло в голову, что если бы он пошел на компромисс с федералистами и сепаратистами, то Добровольческая армия обрела бы большую мощь.

Отношение к сепаратистским настроениям, установление национальных границ являлось главной проблемой Добровольческой армии с самого начала ее существования. Это было больше, чем проблема отношений, она включала в себя множество политических разногласий. Белое движение всегда страдало от недостатка позитивных целей. Добровольцы часто не могли более четко обозначить цель их движения, чем сказать, что они сражаются за Россию. Национализм не привлекал крестьян, которые мало задумывались о границах России, но он помогал сражаться тем военным в армии Деникина, которые верили, что борются за воскрешение и славу своего Отечества, а не за классовые интересы.