– Может быть, мне дадут меч, – прошептала я.

– Может быть… Но меч тоже довольно слабая защита против них…

Преподаватель кивком указал на арену, где в центре мел пол гребенчатым хвостом, разевая зубастую пасть, жашник. Вита как раз пыталась опутать его огненной петлей, но петля рвалась под натиском мощного тела, рассыпалась огненными искрами.

– Ага, – согласилась я.

– Все равно пойдешь?

– Все равно, – произнесла я чуть слышно, сама себе не веря. И ведь пойду, куда деваться.

Магистр Толли покачал головой и отошел.

Дни пролетали за днями. Нас гоняли так, словно готовят не к Турниру, а к войне. Все устали и вымотались, и в отличие от студентов из анекдота, как-то рассказанного Кеннетом, вовсе не были так терпеливы. За обедом, потирая стертые пальцы и натруженные запястья, мы кляли изверга магистра Сверра, гоняющего нас на занятиях до кровавых кругов перед глазами. За ужином, когда от усталости кусок не лез в горло, мы тихо ненавидели магистра Толли. Но хуже всего было то, что за завтраком, куда все собирались, выспавшись и отдохнув, я сидела уже уставшая и злая – Ран долго думал, какое время для тренировок выбрать, и после того, как вечером я едва не свалилась в обморок от усталости, перенес их на раннее утро.

Зато я потихоньку чувствовала, как растут мои умения. Я была теперь абсолютно уверена, что смогу одолеть в бою любого студента-первокурсника и с вероятностью девять из десяти справлюсь с теми, кто старше. Мы с Раном сражались почти на равных, и если раньше это был бой наставника и ученицы, когда исход всегда предрешен, то теперь никто не мог бы сказать наверняка, на чьей стороне окажется победа. Ран хвалил меня очень сдержанно, боялся, что я расслаблюсь и переоценю свои возможности, но, судя по его довольному лицу и сияющим глазам, гордился мной просто невероятно.

К началу последнего месяца зимы исхудавшие, бледные, но закаленные студенты были полностью готовы к Турниру.

Последнюю тренировку мы провели за день до начала Турнира. Занимались на полигоне, на свежем воздухе, потому что амфитеатр готовили к состязанию. Землю все еще плотно укрывал снег, и мороз покусывал голые руки, но что-то такое уже чувствовалось в атмосфере, какая-то мягкость и ясность, как это обычно всегда бывает перед весной.

– Скоро весна, Ран, – прошептала я.

Он понял все правильно.

– Но до первой грозы еще далеко, и здесь мы под надежной защитой. Тебе нечего бояться.

– Я не боюсь.

Я и сама не знала, что меня тревожило, но на душе было как-то муторно и неспокойно. Наверное, просто переживаю перед Турниром. Что, если я не выйду в финал? А что, если, наоборот, выйду и должна буду сразиться с бестией один на один?

Ран подошел и обнял меня.

– Все будет хорошо, – сказал он.

И сразу стало легче.

– Ко-ра! Ко-ра! – скандировали мои однокурсники. Скамейки, на которых они сидели, были обиты красной материей, а пол под ногами засыпан кирпичной крошкой – сектор огневиков. Некоторые держали в руках алые веточки дарена, начиная размахивать ими, как только труба извещала о начале боя.

– Морис! Морис! – в противовес им выкрикивали воздушники, занимающие зеленый сектор, и поднимали вверх еловые ветки. – Вперед!

Мой четвертый бой. Голова уже затуманилась от усталости, но рука сжимала меч все еще твердо. В конце концов, если я едва на ногах стою, то и мой противник тоже порядком измотан. Мы пристально разглядывали друг друга, надеясь заметить слабые места еще до начала сигнала.

Если честно, я не представляла, что смогу зайти так далеко.

Первые отборочные бои на вылет проводили одновременно в нескольких парах. Словно это не Турнир, а обычная тренировка. Тогда я еще совсем не волновалась – несмотря на то что амфитеатр был празднично украшен и заполнен зрителями, которые одновременно являлись участниками, вначале все это напоминало разминку, игру. Бои велись до первого пропущенного удара. И мне кажется, что два первых моих соперника не так уж сильно рвались участвовать в Турнире и просто мне подыграли.

Девушка-водница, такая же первокурсница, как я, выглядела растерянной. Она выронила меч прежде, чем я успела ее коснуться.

– У-у-у-у, – взорвались трибуны гулом осуждения.

– Ох, Лори, – сокрушенно покачал головой магистр Сверр, главный наблюдающий. – Чему я тебя учил?

Мне и самой было неудобно за такой нелепый бой, и я была уверена, что мне назначат нового соперника, но нет – победу засчитали, и я перешла в следующий круг.

Второй соперник – парнишка-воздушник, тоже первокурсник. Главный козырь воздушников – их быстрота и натиск, но мой противник словно нарочно ползал, как сонная осенняя муха. Я сначала решила, что это какой-то хитрый ход, и не сразу рискнула подступить к нему с мечом, думая, что стоит сделать лишний шаг, как он этим незамедлительно воспользуется. Каково же было мое удивление, когда я спокойно, даже дыхание не сбилось, обошла все его блоки и провела острием деревянного меча по ребрам.

– Ай! – взвыл парнишка, словно я пропорола его насквозь. Я даже испугалась, что действительно что-то ему повредила, но магистр Толли, второй наблюдающий, презрительно цыкнул сквозь сжатые зубы.

– Стыдно, мастер Айро. Твой отец будет опечален тем, что вырастил сына-труса.

А вот в третьем бою мне достался сильный противник. Стихийник-земляной – огромный, как гора, и такой же мощный. От его шагов пол под ногами содрогался даже без всякой магии.

– Ой-йо-о! – взвыла наша трибуна, где постепенно собирались те, кто вылетел из Турнира. Я увидела Виту и Норли, наблюдающих за мной большими глазами. Могу себе представить, как я сейчас смотрелась со стороны – крошечная букашка напротив великана.

Я сглотнула и покрепче перехватила меч. У меня все-таки было преимущество – я была маленькой и слабой, зато быстро и легко уклонялась от его размашистых, тяжелых ударов. Правда, и подобраться на расстояние, которое бы позволило мне самой нанести удар, тоже никак не получалось. Совсем скоро я запыхалась и едва могла дышать. А земляной все так же возвышался надо мной, неколебимый как скала.

Думаю, в тот раз мне просто повезло. А может быть, то, что я восприняла как везение, все-таки было следствием долгих и упорных тренировок. Да и те секретные приемы, о которых мне рассказал Ран, незнакомые большинству участников, здорово выводили моего противника из себя. Он не знал, что последует за тем или иным выпадом, и нервничал. Все это привело к тому, что спустя несколько долгих минут боя стихийник совершил ошибку. Он замахнулся мечом, высоко подняв его над головой так, словно собирался разрубить меня пополам, точно назойливого клопа, но слишком высоко поднял меч. Того времени, что он опускался, мне было достаточно, чтобы проскользнуть понизу, почти упав на колени, и, наконец, достать его кончиком меча: я чиркнула острием по бедру и упала на песок, тяжело дыша и слыша сквозь биение крови в ушах восторженные крики огневиков.