— Не трогай её… Всё-то ты знаешь.

— Да мне что? Ты и сам, поди, не особо огорчился.

Они остановились как раз напротив комнаты. Маша сдвинулась чуть вперёд, чтобы открыть себе небольшой обзор из-за ножки кровати. Разглядела «казаки» Хвошни и чьи-то чёрные кожаные ботинки, торчащие из-под отутюженных брюк. Чтобы увидеть их обладателя, пришлось бы высунуться полностью и задрать голову.

— Это ж надо было такое придумать! Не повезло Аркашке вашему… — не унимался Хвошня. — С чистосердечным признанием бодаться не советую. Глядишь, ненадолго присядет. Стечением обстоятельств это называется…

— Бабьей блажью…

— Тебе виднее — баба твоя! — Хвошня снова рассмеялся.

— Смешно тебе… А я теперь не знаю, как разгребать… Сука, так меня подставить, хоть бы о дочери подумала… С чего вдруг?

— Дыма без огня не бывает, а, Гоша?

— Не называй меня так!

— Ах, простите! Как вас там… месье Жорж, — Борис аж взвыл от смеха. — Ваше высочество, мля… С удовольствием буду следить, как оно дальше…

От неожиданности Маши дёрнулась и вскользь задела макушкой дно кровати. Болезненно охнув, уронила лицо в ладони и сжалась, чтобы не застонать в голос. «Жорж?!» Ни за что бы не догадалась, но кто же в Николаевском будет ходить вот в таких начищенных пижонских туфлях…

— Заткнись! Не лезь в это дело!

— А то что?

В коридоре послышалась возня, и воспользовавшись шумом, Маша наполовину вылезла из своего убежища и подтащила сумку к себе. Пихнув её в бок, она спрятала баул за тумбочку.

— Ты слышал?

Маша замерла. Сердце застучало где-то в горле.

— Хватит об этом! Меня интересует проект, — Жорж Цапельский снова перешёл на шёпот.

— Ну и тип ты, Жора. Ладно. Вернёмся к нашим баранам. Я договорился обо всём, но тебе это будет стоить…

— Я согласен. Какие сроки?

— Жду подтверждения сверху. Максимум — октябрь.

— Возможно мне удастся… Сумма велика, мне надо как-то собрать её за это время.

— Так дело не пойдёт, ты знаешь. Деньги нужны раньше.

— Чёрт…

— Ну же, думай, умный ты наш. Такого предложения ты больше нигде не получишь. Нужны гарантии. Наследство тебе в помощь.

— Как я обойду мальчишку?!

— А старуха тебе не мешает?

— Она ничего не решает. Давно выжила из ума. Всё это идиотский спектакль. Он может вступить в наследование уже в сентябре, когда ему исполнится 25…

— Он в курсе?

— Нет. Я сам узнал случайно совсем недавно. Подслушал разговор этих двух старых тварей. Все сидят как на пороховой бочке. Боятся, что мальчишка кинет, оставит без всего.

— Так сделай что-нибудь. Ты же остаёшься единственным наследником, если…

— Я?! Ты с ума сошёл? Теперь, когда Наташка так меня подставила? Сука глупая…

— С этим разберёшься сам. Я не полезу.

— Нет, не надо. Пусть теперь… Сама виновата.

— А Дарья?

— Выпустят…

— С мальчишкой надо что-то решать. И как можно быстрее, — спокойно подытожил Хвошня.

— Господи, я не могу…

— Я тебе не господь Бог, Жора. Но кашу мы уже заварили, отступать некуда. Или потеряем всё. Не сможешь сам — плати, я найду исполнителя.

— Чёрт, чёрт… он же мой племянник…

— Семейка эта ваша, — Борис выругался. — Решай, иначе кусок сладкого пирога тебе уже не обломится. Так и будешь в конторе своей сидеть и перед клиентами икру метать.

Общая картинка не складывалась из этих обрывочных фраз, но суть её оказалась страшнее, чем Маша могла себе представить.

Тоня завозилась, и Маша зыркнула на неё, умоляя о тишине. Но глаза Тони заслезились, лицо сморщилось. Она с силой прижимала ладонь к носу и рту, пытаясь сдержать желание чихнуть. Маша с ужасом поняла, что неизбежное вот-вот произойдёт.

— Итак, мы всё решили? — деловито спросил Борис.

— Мне придётся просить тебя… Сейчас, когда следствие по делу Аркадия…

— Эх ты, дохляк. Я тебя понял. Но, сам понимаешь, стоить это тебе будет…

— Понял, понял уже! Знать не хочу подробности… И пусть это будет как-то…

— Нежно, ты хотел сказать? — в голосе Бориса опять послышалось веселье.

— Что б тебя… Тогда, может быть… всех?

— Жора, ты растёшь в моих глазах. А с виду-то… Тихо, слышишь? Телефон?

— Да… где это?

— Твою же мать… Кто-то на территории… Уходим, быстро!

Маша прислушалась — «Марш тореадора». Это же её телефон, и значит вызов от Кости. Звук гулял по пустому зданию, и, хоть и звучал глухо, но слышен был вполне отчётливо. Мужчины затопали куда-то в сторону, и в этот момент под кроватью чихнула Тоня. Прыснула в кулак, потом ещё раз, сжавшись в комок и подскакивая всем телом на месте. Маша смогла выдохнуть, лишь поняв, что шаги удаляются. Она не знала, где сейчас её вещи и телефон, но надеялась, что Костя не станет названивать каждые три минуты.

— Тоня! — шёпотом позвала маляршу.

— Ну извини, — Тоня состроила гримасу. — Думала, разорвёт на части. Пересохло всё в горле.

— Надо как-то выбраться.

— О, нет… — Тоня протестующе закрутила головой, — не вылезу отсюда, пока…

— Что — пока?

— Не знаю… О чём это они тут толковали? Меня такой ужас пробрал, что я ничего не поняла. Я же сказала, что в городе останусь, а сама сюда поехала… Вот я дура-то, да?

Маше хотелось кивнуть, но, подумав, она выдавила из себя улыбку:

— Нет, Тонечка, это очень хорошо, что ты сюда приехала… Ты ведь всё слышала, правда?

— Конечно, только…

— Выводы не делай, просто держи в голове, ладно?

— Зачем?

Маша промолчала, боясь вспугнуть Тоню объяснениями. Ведь если ситуация развернётся в нужную сторону, то Тоня может выступить свидетелем… Если согласится, конечно…

— Ты же согласишься? — не удержалась она, обращаясь к женщине.

— Чего? — не поняла та, поправляя сбившиеся волосы.

Маша выползла из-под кровати и отряхнулась.

— Телефон есть у тебя?

— Есть, — буркнула Тоня и, покраснев, добавила, — телефон есть, денег на нём нет.

— Так, ладно, — Маша на цыпочках подошла к двери и выглянула в коридор. — Тебе есть куда пойти сейчас? В такое место, чтобы я потом могла тебя найти?

— Ну… — смешалась Тоня, — есть знакомые, конечно… Только, что я к ним пойду? Такая-то… — она провела тыльной стороной ладони по щеке. — Да с вещами ещё…