— Вы тоже видели! — ахнув, догадалась Маша. — А Костя знал?

Катя пожала плечами и отвлеклась, прислушиваясь к голосу Софьи Дмитриевны:

— Звонит по телефону, кажется…

— Кому?

— А Бог её знает. У неё связи остались. Да и после отца Дарьи кое-кто наверху ещё сидит. Костя ведь тоже без дела не может, встретился с нужными людьми. Он заботливый. Да только, Дашенька не выдержала, сорвалась, — с горечью заметила Катя. — А как не сорваться?! Допросы эти… Страх… А может время тянула. Нервы-то, поди, не железные. Хорошо, что успели вовремя. Очень я за неё переживаю.

Маша качнула головой, в очередной раз подумав, что пословица о «своей рубашке, которая ближе к телу» очень хорошо характеризует Катю. Она совсем не осуждала похождения Даши, будто не было в этом ничего зазорного. Для неё главным было только то, что Дарья Михайловна любила Костю.

— Представляете, если бы она много крови потеряла. И Косте пришлось бы стать для неё донором? Ну, то есть… — Маша не закончила фразу.

Катя изменилась в лице. Она, вообще, кажется, уже с трудом держалась на ногах. Подняв на Машу потемневший взгляд, Катя глухо произнесла:

— Вы уж помалкивайте, Христом Богом прошу!

— Конечно, простите… Позвоните Косте, где он?

Катя приложила телефон к уху, но, не дождавшись ответа, обеспокоенно посмотрела на Машу.

— Не берёт…

— Я не могу и не хочу ждать его здесь! Пойду и сама его найду! — Маша рванула из кухни. В холле чуть не сбила с ног Серафиму.

— Простите… Извините… — попятилась она, но на входе всё же поскользнулась и с размаху врезалась этажерку.

Конструкция поехала в сторону, а Маша в попытке удержать её, сделала только хуже — вниз посыпались и журнал, и пресс-папье, и подставка для перьевых ручек… Катя охнула и кинулась помогать.

— Словно слон в посудной лавке! — не сдержалась Серафима.

— Я ведь не специально, — Маша смотрела, как разлетаются по полу листки гостевого альбома.

— Ничего… — Катя опустилась на колени рядом с Машей и подняла «жемчужину» пресс-папье. — Годами тут пыль собирает. Старьё одно… Выбросить давно пора…

— Я думала, вы не любите ничего выбрасывать… — Маша с близкого расстояния видела зрачки Кати, но перед глазами у неё сейчас стоял нож со следами крови из комнаты домоправительницы.

— К чему рухлядь копить? — спокойно ответила Катя. Уголки её губ дрогнули. — И набор-то уже не целый, так что…

— Разве?

— Да… тут ещё фигурка была такая, малахитовая. Рыбка. Вы идите, Маша, я всё уберу. Найдите Костю…

Маша увидела их издалека — Костя и Люська стояли лицом к реке и о чём-то тихо беседовали. Она стремительно подбежала к ним и вцепилась в плечи Люськи, затрясла его, едва не столкнув в воду:

— Ты, зар-р-раза! Отойди от него! — закричала, колотя по плечам.

— Машка, ты что, головой ударилась?! — Костя стал оттаскивать её, еле оторвав от Люсьена.

Маша пыталась дотянуться и пнуть Люську ногой, но Костя крепко зажал её, обхватив под грудь, и поволок в сторону.

— Ударилась, — Люська покраснел. — Посмотри на её затылок — там сейчас, наверное, гора выросла. — он потёр руку.

— Шутит ещё! — у Маши горело лицо, пока Цапельский трогал её голову. — Запер меня в комнате, закидал вонючими одеялами! А если бы я… если бы мне… меня… Да отпусти же, Костя! — она задёргалась в объятиях Цапельского, но тот отпускать Машу не торопился.

— Хотел как лучше, — вздохнул Люсьен.

— Он меня встречать пошёл, — Костя чуть ослабил хватку, чтобы Маша успокоилась.

— Откуда он узнал?! Я ничего не говорила!

— Неуправляемая она у тебя, — Люська усмехнулся. — Просто кошка бешеная.

— Это точно. Я сам ему позвонил, — Костя прижался губами к Машиной макушке. — Рощина, чем от тебя так несёт?

— Кошкой! — резким движением Маша оттолкнула от себя Костю, но всего лишь на секунду. В то же мгновение он опять захватил её в плен своих рук.

— Мы так орём, что нас за версту можно услышать. Давайте отойдём, — Люська обвёл глазами всю территорию и скрылся в зарослях ивняка. — Идите сюда.

— Что происходит, объясните мне наконец! — зашипела Маша.

Костя подтолкнул её к кустам, и она, тряхнув плечами, юркнула под зелень веток.

— Глаза бы мои тебя не видели! — огрызнулась в сторону Люсьена.

Парни переглянулись, обменявшись красноречивыми взглядами, но Маша это сразу заметила. Сощурив глаза, она с подозрением переводила взгляд с одного на другого и продолжала выпускать свой гнев через ноздри.

— Не сопи и не вращай глазами, — Костя не выдержал первым. Убрав руки, он посмотрел на Машу. — Это я виноват. Оставил тебя одну. Но как было заставить тебя уехать?! Ты же всё делаешь вопреки!

— Я?! — Маша упёрла руки в бока. — Что он тебе тут наговорил, а? Да ты вообще знаешь, что происходит?! Да он… мне… меня… — она перевела дух, набрав побольше воздуха.

— Маш, извини, — Люсьен захотел взять её за руку, но Костя остановил его.

— Я не могу разорваться, Маш. У меня в городе столько дел, что…

— Это ты меня прости, — вдруг сдулась Маша. — Как там… мама? — она отвела глаза.

— Уже всё нормально, даже к психиатру не пришлось обращаться. Нервы… — Костя замолк.

— Я всё знаю, Костя, мне сказала твоя… Я была у вас дома. Дикость какая-то… — Маша потёрла ладонь и посмотрела на Люсьена. — Где мои вещи?! Куда ты их дел?!

— Спрятал. Чтобы ты дел не натворила…

Маша охнула и топнула ногой:

— Это я-то дел натворила?! Костя, он с Хвошней что-то обстряпывает!

— Так, Мария, — Цапельский взял её за руку и крепко сжал, — сейчас молчи и слушай, хорошо?

— Да что происходит, почему ты меня всё время останавливаешь?!

— Мы с Люськой плотно занимаемся этим вопросом…

— Каким вопросом? — вытаращила глаза Маша.

— Решаем, кому ты достанешься, — вставил Люська совершенно серьёзно.

— Э…

Костя поморщился и снова обратился к Маше:

— Хвошней займутся те, кто должен это делать по долгу службы. Всё уже закрутилось. Но требуется время.

— И Софья Дмитриевна ещё позвонит кому надо, — с издёвкой в голосе ответила Маша.

Парни переглянулись.

— В смысле? — брови Кости полезли вверх.

— А я ей всё рассказала. Когда этот товарищ, — в сторону Люськи упёрся палец Маши, — меня запер… А ведь я могла и шею себе сломать, если что!