По крайней мере, ничего из этого я не видел во сне. Никаких откровений. Разве что медальон Лоры, зажатый в горсти, как будто завибрировал чуть сильнее. Но мне могло и померещиться. Покончив с осмотром, возвращаемся на крыльцо отеля.

– Леннокс, вы сам не свой с тех пор, как мы покинули особняк. Вы заметили что-то, что мы пропустили? Только не говорите, что уже раскрыли это дело!

– Увы! – Я улыбаюсь принужденно, если не сказать вымученно, но хотя бы своевременно. – Не раскрыл. Правда, некоторые детали напомнили мне кое о чем…

– Об одном из ваших прошлых расследований?

– Да, есть параллели… О которых я бы предпочел не говорить, пока во всем не разберусь. Я могу попросить вас об услуге? Мне понадобятся сведения из хранилища данных РКС. Есть чем записать? Первое. Узнайте, каково нынешнее положение секты кастигантов. Может оказаться, что, по вашим данным, их уже не существует. Тогда выясните, как именно их… убрали. Второе. Узнайте, что сможете, о господине Алене Лурии, одном из директоров «Arma Domimi». Его прошлое, его связи.

– Это имеет отношение к смертям в Анерленго и у нас? Думаете, профессор Фелтон прав и тут непременно замешаны спецслужбы?

– Фелтон? А, рассекатель трупов. Честно говоря, я бы пока не хотел делиться гипотезами. Просто добудьте мне информацию, ладно?

– Будет сделано. Что-нибудь еще?

– Да, придумайте, где нам пообедать.

Лантура кивает с воодушевлением, как будто только сейчас ему выпала возможность по-настоящему блеснуть сильной стороной. Мы снова куда-то едем, если так позволительно назвать стояние в двух пробках, бросаем машину, потом идем от этого места еще минут двадцать и наконец, звякнув дверным колокольчиком, втискиваемся в лабиринт между скамьями и спинами, по которому ухитряются курсировать официантки, нагруженные подносами с дымящейся едой. У клерков обеденное время – все места заняты. Поднимаемся на второй этаж, там посвободнее. Усаживаемся у окна. Я заказываю то же самое, что и Лантура, только пиво выбираю пшеничное.

– Пинту или полпинты?

Выбираю пинту. Провожаю глазами удаляющиеся бедра, туго обхваченные красной форменной юбкой. Сзади на талии белый фартучный бант – точь-в-точь подарок на Рождество, потяни за ленточку и открой.

Рождество. Предвкушение чуда. Мечты. Сны.

– Вот еще что, – подаюсь вперед и понижаю голос, чтобы не спугнуть аппетит соседним столикам. – Свяжитесь с местной полицией. Не было ли за последние две недели трупа мужчины. Множественные рубленые раны. В руке убитого – обломок стилета. Для очистки совести в Анерленго тоже поузнавайте.

Едим в молчании. Я снова и снова мысленно возвращаюсь в свои сны, вызывая в памяти малейшие детали.

Все сводится к одному. Если где-то и есть ответы, то это в Лаврелионе. Знать бы еще дорогу. Стоп, а как я попал туда в прошлый раз? Постель Джудит, багажник машины… – нет, именно эти шаги уже не повторить. И слава богу. Но если меня действительно вело предназначение… Если оно готовило меня для этого расследования…

Я нащупываю в кармане Лорин амулет.

Может, все, что нужно, – это положиться на судьбу?

Я гляжу на подсыхающую пену на стенках стакана и подозреваю, что своими озарениями отчасти обязан проглоченному пиву. Никогда не пьянел с одной кружки, даже слегка, но обычно я и не мешаю выпивку и антифобиум. Впрочем, почему бы и нет? Доступ к тайным знаниям через раз требует употребления веществ. А как иначе раскрепостить сознание, вырваться из тесной логической колеи? Да, классики сыскного метода смотрят на это с предубеждением. Интуиции. Медитации. Связь с космосом. Но мы явно на территории, где дедуктивный аппарат сбоит. А потому не будем слишком рьяно отстаивать рациональный канон.

Заплатив за обед, мы выходим на улицу. Колокольчик звякает за спиной.

– Лантура, предлагаю разделиться. Вы займитесь поисками в архиве РКС. А я… Мне нужно получить от этого города еще кое-что. Встретимся вечером в офисе и обсудим наши находки.

Распрощавшись с напарником, я отправляюсь вниз по незнакомой улице. Мною владеет волнующее и слегка идиотское предвкушение, которое, боюсь, скоро выветрится, и тогда восстановится обычная граница между мирами и обыденные предметы потеряют свою метафизическую подсветку. Тогда ответы, которые, кажется, сейчас размазаны по самой поверхности вещей, сотрутся, и я останусь ни с чем. Как человек, который с минуту готовился чихнуть, но так и не смог. Времени в обрез.

Как же изобличить, пригвоздить этот смысл, дразнящий боковое зрение и ускользающий в слепую зону всякий раз, стоит обратить на него взгляд? Пинты пива и таблетки антифобиума явно недостаточно. Что нужно делать, чтобы мозаика сложилась? Встать на голову? Вслушаться в обрывки разговоров? Искать указаний в знаках и вывесках? Дожили. Начинаю раздражаться, и вдохновение сразу тускнеет.

Мне нужен проводник, агент. Кто-то, причастный к подкожной жизни города, к его нервной системе, чтобы помочь мне по симптомам болезни найти ее первоисточник. Где-то ведь сходятся невидимые линии, идущие от особняка на улице Волопасов и отеля «Монсальват».

– Мож, вас куда подвезти, господин рыцарь?

Я оборачиваюсь на голос. На краю тротуара рядом со шкварчащим лотком уличной еды курит мужчина. В седые вихры, еще густые на затылке, глубоко вторглась лысина, как бы зайдя с обоих флангов и сомкнув два отряда за линией фронта, так что разреженный островок волос спереди оказался в оцеплении и вот-вот капитулирует. Седые усы тронуты на концах никотиновой желтизной. Из-под рубашки, распахнутой до середины груди, торчит седая шерсть, в дебрях которой теряется толстая золотая цепь – будто трава проросла через брошенный драгоценный клад. За его спиной, перекликаясь с блеском залысин, глянцево сияет машина канареечного цвета, новенькая «Моргана Премиум». Таксист. Еще не поняв почему, я чувствую, как воспрянуло мое хрупкое вдохновение.

Таксист, плоть от плоти городской экосистемы. И не какой-нибудь сопляк, а матерый труженик, подвозивший на заднем сиденье своей «Морганы» несколько поколений клерков, монахов, артистов, бездельников и проституток.

– С чего ты взял, что я рыцарь, милейший? – спрашиваю для проверки: вдруг он это просто так брякнул?

Таксист бросает окурок на землю и топчет его башмаком.

– Дык я же вижу: у вас под плащом-то чего-то выпирает. Ну, либо, думаю, так человек по девкам изголодался – как вот если б с каторги откинулся. Либо это рукоятка меча торчит. А потому как на каторжника вы не тянете…

Я киваю, покоренный этим аттракционом дедукции. Усаживаюсь на заднее сиденье.

– Куда поедем-то?

– А куда бы я поехал, если бы хотел, например, повстречать красивых женщин?

– Все ж таки изголодались. Неместный, стало быть. Командировка? Сейчас мы вас в лучшем виде определим куда надо. Будете старого Цемелу добрым словом вспоминать. – Он отчаливает от тротуара и дергает головой, как бы подмигивая мне складками на шее. Я смотрю на седой затылок, где волосы, похожие на овечью шерсть, еще не знают, что с другой стороны их почти уже не осталось; отыскиваю глаза водителя в зеркальце заднего вида.