часть фильма Бэтмен угрюмо обдумывает свой конец, однако его отставку срывает Джокер, «князь беспорядка»[85] в растрескавшемся белом гриме, который желает лишь одного – сеять хаос. «Я пес, бегущий за машиной, – говорит он, проникнув в больничную палату Дента в обличье медсестры. – Я бы не знал, что делать, если б догнал ее». Бэтмен несет на себе целый арсенал технических приблуд и столь обширную историю происхождения с кучей фрейдистских комплексов, что для их проработки понадобился отдельный фильм. Джокер же – хладнокровный психопат с ножом, вся мотивация которого строится на тяге к хаосу. Когда он рассказывает свою историю происхождения, с каждым разом она меняется. Бэтмен мускулист и покрыт доспехами, Джокер скользкий и женственный – то ли Элис Купер, то ли вымокшая под дождем драг-дива. Сам образ злодея бросает вызов принципам, на которых стоит герой. Кажется, что им не стоит появляться вместе в одном помещении, иначе по всем законам физики кому-то из них придется развоплотиться.

Неудивительно, что персонажи высекают друг из друга искры во время своего первого большого диалога в комнате для допросов – вытянутом помещении с кафельными стенами, которое скорее напоминает скотобойню. Начало сцены подается очень сдержанно, в темноте, но, когда свет включается, за спиной Джокера мы видим Бэтмена.

«Зачем ты хочешь убить меня?» – спрашивает он.

«Я не хочу убивать тебя, – смеется Джокер и раскачивается на стуле, то и дело выпадая за рамки кадра. – Что я без тебя буду делать? Снова обворовывать мафию? Нет. Ты. Дополняешь. Меня».

Джокер облизывает губы, словно ящерица, а его взгляд постоянно бегает по комнате, как будто он ждет кого-то еще – своими телодвижениями злодей напоминает побитую собаку. Джокер хочет сблизиться с Бэтменом, установить между ними парадоксальное родство: оба они – безумцы, которые не подчиняются правилам, установленным для остальных людей. «Единственный разумный способ жить в этом мире – это жить без правил, – говорит он с ухмылкой. – И сегодня ты нарушишь свое единственное правило…» Больше не в силах терпеть этот троллинг, Бэтмен теряет над собой контроль, за воротник хватает злодея на другом конце стола и швыряет его о стену, чтобы выбить из Джокера местонахождение Дента. Один из полицейских, наблюдающих за допросом по ту сторону стекла, хочет помешать ему, но Гордон заверяет: «Все под контролем». Однако к тому моменту мы уже услышали знакомую настырную ноту, которая предвещает джокеровский хаос. Что-то не так.

Нолан выстраивает кадр в ключевой сцене допроса, которая меняет ход всего фильма.

Радостно хихикая, будто мальчишка, Джокер раскрывает Бэтмену свой дьявольский план: герой должен выбрать, кого спасти – Дента или Рэйчел Доуз (Мэгги Джилленхол). Что бы Бэтмен ни выбрал, он запятнает свою совесть. Джокер не пытается побороть силы добра; он хочет развенчать саму идею добра, пробуя на прочность социальные связи людей. Бэтмен бьет злодея о кафельную стену, и Нолан переключается на съемку ручной камерой. На всем протяжении этой сцены Джокер не оказывает ни малейшего сопротивления и остается безвольным, словно тряпичная кукла, его голова болтается туда и обратно, однако снова и снова он улыбается, ведь с каждым ударом врага он одерживает над ним маленькую победу, подтачивает его бесценные принципы. Джокер живет ради провокации. «У тебя ничего нет, – подзуживает он, сплевывая выбитый зуб. – Чем ты можешь мне угрожать? Со мной бесполезна вся твоя сила».

Джокер продолжает хохотать, как смеялся Иэн Бэннен в финале «Оскорбления» Люмета. Бэтмен избивает марионетку. По изначальному замыслу сцены, получив от Джокера нужную информацию, Бэтмен бросал злодея на пол и, направляясь к выходу, походя бил его ногой по голове. Уже на площадке от этого решили отказаться, взамен отсняв крупный план лица героя, который осознает полнейшую бессмысленность своих действий. Позднее «Возрождение легенды» будет упиваться потасовками; однако «Темный рыцарь» дышит анархией Джокера, и на этом фоне Бэтмен выглядит просто свирепым зверем. Как ему бороться с тем, кому в радость хаос?

* * *

Как-то в начале 1980-х домработница Джин Уорд пришла убирать к британскому художнику Фрэнсису Бэкону, который жил и работал в мансарде дома номер 7 по улице Рис-Мьюс в Южном Кенсингтоне. С репутацией художника женщина была не очень знакома. Поднявшись по крутой лестнице, она обнаружила тесную студию и еще две скромные, небогато обставленные комнаты: кухню, совмещенную с санузлом, и маленькую спальню, которая также служила гостиной. Пылесоса в доме Бэкон не держал, равно как и других чистящих средств, кроме пары банок порошка «Аякс», которым он иногда припудривал лицо. Уорд приходила по утрам, часто заставая художника на полу в пьяном сне; приходилось через него перешагивать. В студии Бэкона царил баснословный беспорядок: несколько слоев пыли и краски, отвергнутые работы, бутылки шампанского и прочий хлам – туда Уорд было запрещено даже заходить, а уж тем более убираться. Карабкаясь по горам мусора, женщина то и дело «ожидала, что они придут в движение от тараканов».

Бэкон любил свой беспорядок и разделял убеждение Леонардо да Винчи в том, что тесные комнаты способствуют концентрации. Бывало, художник макал свои пальцы в пыль, а затем проводил ими по еще влажной краске на холстах, чтобы привнести в свою работу очередную дозу контролируемого хаоса. «В обстановке хаоса я чувствую себя как дома, ведь из него я черпаю свои образы, – рассказывал Бэкон критику Дэвиду Сильвестру. – Да и просто мне нравится жить в хаосе. Если бы мне пришлось покинуть свою комнату и перейти в другую, уже через неделю она погрузилась бы в беспорядок». Этот контраст между хаосом и контролем он снова и снова изображал в своих работах, писал сцены жуткой кровавой бойни и заключал их в жесткие линии клетки, сетки или герметичной комнаты. Обстановка в комнатах Бэкона небогатая: свои изломанные, измученные фигуры он огораживал занавесками, зеркалами и трубами. «В его работах я вижу с трудом сдерживаемый ужас, первобытный импульс, едва ограниченный структурами общества, – рассказывает Нолан. – Все, что творится в комнатах на этих картинах, отражает процесс их создания. Бэкон следовал интуиции, первобытному импульсу, но при этом сохранял полный контроль: уничтожал все холсты, которые ему не нравились, и тому подобное. Он с огромным вниманием подходил к показам своих работ. На его картинах часто встречается геометричное зеркало – эдакий небольшой круг. Оно упорядочивает хаос. Мне кажется, в характере Джокера, как и в творчестве Бэкона, много варварства и дикости, но не обязательно хаоса. Они вообще-то довольно методичные люди. То есть Джокер – не душевнобольной. Он много рассуждает о радости хаоса, однако