— Неужели ты думаешь, что мы это не проверили? Да обшарили и твою хату, и мамкину с бабкой.

О, черт… и маму с бабулей, значит, достали, не ошиблась я… они, наверное, с ума там сходят, думают, что со мной и где я…

— Зачем мать-то трогали?

— А ты как хотела? Вот я и говорю — давай быстро покончим с этим, и все. И ты в порядке, и мать с бабкой целы и невредимы, а то ты себе-то морду перекроила, а им что делать? Они в родном городе остались, мало ли что…

— Какие же вы уроды…

— А не надо было лезть туда, где тебя не ждали, Стасенька. Наверняка Вершинин тебя предупреждал, что делать этого не стоит, а бумажки, неведомо как у тебя оказавшиеся, лучше уничтожить. Но нет — ты ж на танки поперла, искательница высшей справедливости!

Его горячее дыхание неприятно обжигало мне шею сзади, я мотала головой, мечтая попасть затылком в нос Глеба, чтобы он хоть на секунду ослабил хватку, но он по-прежнему крепко прижимал меня к себе.

— Ну, так что? Договариваться будем?

— О чем?

— Ты отдаешь мне бумаги, а я прямо при тебе звоню, куда надо, и делаю так, что мать твою с бабкой никто и пальцем не тронет.

— Это не гарантия.

— А ты не в том положении, чтобы гарантий требовать. У тебя есть только мое слово.

— Зная тебя, я бы не была уверена в надежности этой валюты, — процедила я, но Глеб пропустил это мимо ушей:

— Давай, Стаська, не артачься. Не самое легкое дело — доживать жизнь с чувством вины за то, что из-за тебя с родней случилось.

Я почувствовала, что меня все-таки загнали в угол. Я предусмотрела все, кроме вот этого — что давить будут через маму и бабулю. Пытаясь выбраться из-под нависшего над головой топора, я невольно подставила их, а жить потом, если что, мне будет ох как тяжело, тут Глеб прав…

— Хорошо.

— Что ты сказала? — насмешливо переспросил Глеб. — Не расслышал я.

— Я сказала — хорошо, идем.

— И далеко?

— В административный корпус.

— А там что?

— А там ровно то, за чем ты приехал. Но в руки я тебе это отдам только после того, как ты позвонишь домой и скажешь то, что обещал, — категорически заявила я. — Как ты понимаешь, я тебе совершенно не верю.

— Между прочим, я тебе тоже, — Глеб выпустил меня из объятий, однако по-прежнему крепко сжимал правое запястье. — Что-то ты больно быстро согласилась.

— А ты мечтал, что придется из меня согласие пытками вытягивать?

— Фу, — поморщился Глеб. — К чему такое? Ладно, идем.

— Погоди, еще одно.

— Ну что еще-то?

— Ты оставишь Настю в покое. Никогда больше не возникнешь, не появишься, понятно? Иначе я тебя найду.

Глеб снова расхохотался — он вообще много смеялся сегодня, я давно не видела его в таком приподнятом настроении, и мне отчаянно хотелось врезать ему по довольной физиономии.

— Да я тебе даже сим-карту отдам, с которой ей звонил. А больше она ничего обо мне и не знает, так что расслабься. Все? Или еще условия будут?

— Больше не будет.

— Ну, идем тогда?

И я повела его прямиком в кабинет Драгун. А что еще мне оставалось делать?

Когда в дверь постучали, я почему-то почувствовала легкую тревогу. Но что могло случиться со мной среди бела дня в собственной клинике?

— Да, войдите.

— Аделина Эдуардовна, к вам пациентка Казакова, — вошла в кабинет мой референт Аллочка.

— Пусть войдет. А вы пока можете быть свободны, — я даже не поняла, зачем отпустила ее, просто какое-то предчувствие…

Алла исчезла, а вместо нее в кабинет вошла сперва Казакова в кепке с длинным козырьком, а за ней — высокий худощавый блондин в спортивном костюме и кроссовках. Он по-хозяйски запер дверь и сунул ключ в карман, не забыв при этом приветливо поздороваться.

— Вы, собственно, кто? — спросила я, понимая, что предчувствия мои оправдываются, и сейчас что-то непременно произойдет.

— А я близкий знакомый Станиславы, — улыбнулся он.

— Аделина Эдуардовна, вы меня извините, ради бога, за вторжение, но помните, я вам папку отдала на хранение? — произнесла Казакова, и мне вдруг показалось, что на слове «папка» она сделала сильный акцент. — Хотела бы забрать, спасибо, что помогли.

По ее глазам я видела, что она чем-то взволнована, руки постоянно теребили то край спортивной кофты, то трогали кепку на голове. Что-то здесь не так…

— С вами все в порядке? — спросила я, чтобы потянуть время и сообразить, что делать, потому что явно этот «друг» Казакову очень нервирует. И что-то мне подсказывало, что именно он является виновником погрома в ее палате.

— Голова побаливает…

— Я позвоню на пост, вам укол сделают.

— Давайте сперва с папкой разберемся, — вмешался блондин. — Я немного спешу.

Я увидела, каким отчаянием наполнились глаза Казаковой, но она кивнула и тоже подтвердила:

— Да…

Я вынула из сейфа папку и протянула ее Казаковой, та схватила и обошла стол так, чтобы развалившийся на диване «друг» не смог до нее дотянуться:

— Звони.

— Я человек слова, — сказал он, вынул мобильник и набрал номер. — Это я, — сказал он в трубку. — Все у меня. Нет, даже не видел. В вещах нашел, в гостинице. Да, как договорились. И это… мать не трогайте, она, видно, и в самом деле ничего не знала. Да, ночью прилечу. Все, — он сбросил звонок и посмотрел на Казакову, прижимавшую папку к груди: — Ну, давай.

— Не все. Сим-карту.

— О, забыл совсем, — блондин вынул из смартфона сим-карту и по столу бросил ее Казаковой. Она поймала, крепко сжала в кулаке. — Теперь все? Давай папку.

Во время этого диалога я успела переместиться вдоль своего стола так, чтобы незаметно найти под столешницей кнопку вызова охраны, и нажала ее. Нужно было потянуть всего пару минут, чтобы не дать блондину выйти из кабинета.

— А что, собственно, тут происходит? — спросила я.

Оба повернулись в мою сторону, словно только заметили, что я тоже здесь.

— Черт… — пробормотал блондин. — Значит, так, мадам. Вы меня не видели, я вас тоже не запомнил — так пойдет? Думаю, вам не нужны проверки по линии Минздрава.

— Вы мне угрожаете? С чего вдруг?

— А с того, что вы тут нелегальные операции по перемене внешности проводите.

Я пожала плечами:

— И доказательства имеются?

— Надо будет — найду, — пообещал он, и в этот момент дверь вылетела от удара, а в кабинет ввалились трое охранников, сразу повалили блондина на пол и заломили руки за спину.