– Откуда ты знаешь, что это женские туфли?

– Коробки из «Нью лук». Колин определенно что-то скрывает.

Генри открыл рот, собираясь прочитать мне лекцию, но я остановил его, подняв руку.

– Место жутковатое. Я не преувеличиваю и не принимаю желаемое за действительное. Он одинок, жены нет, а покупает женскую обувь. Дом без единого пятнышка, рассчитан на семью, окружен высокой живой изгородью и деревьями.

– Ну да, соглашусь, насчет туфель – это странно…

– Но? – предвидя возражения, я поднял брови.

– Но это ничего не доказывает.

Я подошел к туалетному столику Саммер, где к краю зеркала были прикреплены наши с ней фотографии.

– Сам знаю, что не доказывает. Потому и поеду туда утром. Надо попасть внутрь.

Вторник, 30 декабря (2008 года)

– Есть хочется, идем быстрей, – сказал Генри.

– Ничего, не умрешь от голода в полуметре от «Пиццы-Хат», – ехидно заметила Саммер.

– Ага. Не могу понять, зачем ты опять поплелась с нами, Сам.

– Знаешь ли, здесь две мои подруги и один твой друг. Перевес на моей стороне. Так что лучше ответь, зачем ты с нами поплелся?

– Хватит! – крикнула Керри. – Замолчите оба!

Генри и Сам, брат и сестра, вечно ссорятся. Они дружны, но почти всегда готовы удушить друг друга. Будь я их отцом, я бы уже сошел с ума.

Генри открыл дверь ресторана и вошел первым. Я придержал дверь для Саммер.

– Спасибо, – она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. Входя, я постарался оказаться поближе к ней и как бы случайно коснулся ее руки. Мне уже некоторое время казалось, что одной только дружбы со мной ей недостаточно. Эта мысль потрясла меня, как если бы на меня наехал автобус: я тоже хотел большего.

Генри, Керри и Бет уже шли вслед за официанткой к столику. Саммер немного отстала.

– Есть хочешь? – спросил я ее. О боже, до чего это глупо! Господи, Льюис! Я поморщился и мысленно выругал себя.

Саммер засмеялась.

– Хочу.

– Опять будешь свою странную пиццу?

Она остановилась, повернулась ко мне, сердито посмотрела и слегка надула губы. Мне хотелось схватить ее и поцеловать, укусить эти губы.

– Она не странная. Попробуй и поймешь. – Я представил, как она кормит меня пиццей… совсем раздетая, и сердце у меня бешено заколотилось.

– Хм, – пробормотал я. Все мысли улетучились, перед мысленным взором стояла обнаженная Саммер. Закатив по привычке глаза, она села за столик. Я сел рядом и прижался к ней ногой. Она напрасно пыталась скрыть улыбку, закусывая изнутри щеку. Схватила меню, хотя и так знала, что закажет: пиццу с куриным мясом, сладкой кукурузой, ананасом и беконом. Все желтое из перечисленного я бы брать не стал. Не понимаю, как она может это есть.

– Опять будешь эту свою пиццу?

Она, глядя на меня, усмехнулась.

– И что?

– Как ты до такого додумалась?

– Не знаю, просто люблю ее, и все. Поверь мне, она вкусная.

– Скормишь мне немного?

– Зачем? Разве ты еще не научился есть сам?

Я засмеялся и покачал головой. Да, этого следовало ожидать. Я надулся.

– Нет. Мне нужна твоя помощь.

Она засмеялась.

– Тебе нужна чья-то помощь?

– Помощь девушки, которая ест пиццу с куриным мясом, свининой, кукурузой и ананасом.

– Он прав, Сам. Эта пицца гадкая, – поддержал меня Генри.

Саммер опять закатила глаза:

– Что еще скажете?

Подошла официантка и приняла у нас заказ. Все это время я старался не смотреть на Саммер. До чего она мне нравится, даже досадно. Если б не знать, что я ей тоже нравлюсь, я не был бы так одержим ею. Рядом с ней я чувствовал себя как тринадцатилетняя девчонка. Даже самому противно.

Принесли заказ, я следил за ее лицом. Ее зеленые глаза зажглись, она улыбалась, ей не терпелось приняться за еду. Я заставил себя не смотреть на нее и занялся пиццей-барбекю – такую заказывают нормальные люди.

– Попробуй, – Саммер протянула мне кусочек своей.

Я попробовал, сделав страшное лицо. Ее пицца оказалась очень даже недурна, совсем не то, что я думал, но я, конечно, такую заказывать не буду. Я медленно жевал, нарочно кривясь.

Саммер взорвалась:

– Врешь! Она вовсе не гадкая. Моя пицца лучше всех!

Я проглотил свой кусок.

– Нет, Сам. Это ты странная.

– Врун. Тебе понравилась моя пицца, – и она толкнула меня локтем в бок. Я схватил ее за руку, она завизжала и стала вырываться, крутясь на стуле. Ее бок оказался прижат к моей груди. Я притянул ее к себе и сделал вид, что щекочу.

– Снимаю! – крикнула Керри. Саммер замерла и, улыбаясь, посмотрела на нее. Мы были рядом, Сам прижалась ко мне, я обнимал ее, и мы оба смотрели в камеру. Не вышел бы я на снимке таким слюнтяем, попросил бы Керри прислать мне эту фотку.

Вторник, 29 февраля (настоящее время)

– Не надо было нам… – пробормотал Генри, хлопнул себя по коленке и покачал головой. Он повторил это уже четыре тысячи раз.

– Надо что-то делать. Что-то с Колином не то.

Мы остановили машину за высокими кустами на поле рядом с его домом. Отсюда было видно начало его подъездной дорожки. Я не знал, когда он уезжает на работу, поэтому мы сидели в машине с семи утра, то есть уже час двадцать.

– Когда же он появится? – прошептал Генри.

– Не знаю, – ответил я, глядя на дом. – Мы же в машине. Он мог нас услышать. – Живет один, вокруг никого. Он вполне мог что-то сделать с Саммер.

– Это он. Он похититель.

Сердце у меня заколотилось.

– И я так считаю. Почему ты сейчас так уверен, Генри?

Генри вздохнул.

– Больше некому. Я просто хочу найти свою сестру, даже если ее уже нет…

– Она жива! – перебил его я. Потрясенный Генри заморгал. – Извини, – пробормотал я и провел рукой по лицу. – Просто не могу слышать, когда говорят, что ее нет в живых.

– Все нормально.

– Она жива, Генри, – повторил я.

Он кивнул.

– Знаю. Погоди. Ты слышал?

– Что? – Мы замолчали. Послышалось тихое урчание двигателя. – Ну давай же, ублюдок, – прошептал я, глядя на дом. Через минуту серебристый БМВ задним ходом выехал на дорогу. В нем сидел только Колин. Вот он остановился, переключил передачу и уехал.

– Идем, – сказал я, когда его БМВ скрылся из виду.