– Господи, Льюис, ее здесь нет. Может, хватит? Эту игру ты проиграл. Успокойся. Надо действовать по правилам.

Я остановился и вынул из кармана телефон.

– Ты прав.

– Что ты делаешь? – прошептал Генри.

– Звоню Майклу, – ответил я. Полицейские собаки смогут определить, была ли она здесь раньше. Может, она и сейчас здесь. Они найдут ее. Точно найдут.

Глаза Генри расширились. Он пытался отнять у меня телефон. Я схватил его за руку.

– Это безумие, Льюис. Сейчас же перестань.

– Уходи, Генри.

– Что?

– Уходи, – прошептал я. Генри покачал головой, глядя на меня с сожалением. Потом, вздохнув, повернулся и выбежал из дома.

Майкл взял трубку.

* * *

Я ждал у задней двери. Пока они доедут, пройдет некоторое время. Ну же! Сердце колотилось, мне было тяжело дышать.

– Теперь уже скоро, Саммер, – прошептал я, молясь, чтобы она услышала меня, хотя и понимал, что это невозможно.

Майкл подошел к задней двери тихо, заставив меня вздрогнуть. Почему я не слышал, как подъехала полицейская машина? Он качал головой. Губы сердито сжаты.

– Что ты вытворяешь, Льюис? – спокойно спросил он.

Я поднял руки. Только лекции мне сейчас не хватало! Надо было, чтобы он меня выслушал.

– Послушайте, просто послушайте меня, ладно? У него женская одежда и… средства женской гигиены. Он хранит старые газеты. В них заметки о Саммер. Он хранит их все. Почему? Зачем ему это?

Майкл вздохнул.

– Льюис, нельзя вламываться в чужие дома.

Дом.

– Ну послушайте же. Саммер сейчас здесь или была здесь раньше. – Я застонал и изо всех сил зажмурился. – Я не знаю. Я больше ничего не знаю. Но это странно. Он странный. Пожалуйста, обыщите дом и сами увидите.

– Одежда может принадлежать его жене или подружке. Очень многие хранят старые газеты или забывают их выкидывать.

– А, да, но он при этом еще и аккуратист-маньяк. Посмотрите сами.

Майкл потер лицо.

– Не могу. Тебе придется поехать сейчас со мной.

– Почему?

– Потому что нельзя вламываться к людям в дома! – прошептал Майкл.

Я снова поднял руки.

– Вы сказали, что не сдадитесь.

– Я не сдаюсь, но так нельзя. Мы не можем обыскивать дома всех, кто хранит старые газеты. Так не пойдет.

– Может быть, вам стоит изменить правила?

– Я здесь не для того, чтобы спорить, – он вздохнул. – Я все понимаю, Льюис. Будь я на твоем месте, я сделал бы то же. Слушай, я поговорю с ним еще раз, это самое большее, что я могу для тебя сделать.

– То есть вам ничто не кажется странным?

Майкл покачал головой.

– Дело не в том. Просто для ордера на обыск этого недостаточно. Скажи, ты нашел здесь какие-нибудь вещи Саммер?

Сердце у меня упало. Я понурился, осознав, что полиция ничего делать не будет.

– Нет.

– Я допрошу его. А теперь поедем со мной, – повторил Майкл.

Он вывел меня из дома и закрыл заднюю дверь. Я пошел к его машине. Под ложечкой у меня сосало. Что теперь будет? Узнает ли Колин, что мы побывали в доме? Майкл открыл заднюю дверцу, я сел в машину. Глядя на дом, я думал: «Когда-нибудь, хоть когда-нибудь мы найдем Саммер?».

Майкл сел за руль и включил мотор.

– Я арестован? – спросил я.

– Нет, но это не должно повториться. Я серьезно. В следующий раз я тебя не просто подвезу. Понимаешь? – Я кивнул и посмотрел на дом. Прости, Сам.

Четверг, 3 марта (настоящее время)

Я стояла перед зеркалом в ванной и наносила тональный крем на синяк под глазом. Синяк на руке быстро бледнел, и теперь его уже трудно было заметить. На его месте осталось лишь светло-желтое пятно. Клевер вел себя очень странно. Он уходил все глубже в себя, думал о своем, его пустые глаза ничего не выражали. Что-то его очень тяготило, но я не знала, что именно. Могло быть что угодно. Я надеялась, что полиция продвигается в своих поисках. Меня – нас – вскоре, возможно, найдут. Я неотступно думала об этом.

Клевер нервничал, это становилось все заметнее, и моя надежда на то, что нас найдут, крепла. Я только и думала о том, что скоро окажусь в объятиях отца, почувствую сладкий запах маминых духов, услышу, как Льюис признается мне в любви и даже как Генри орет на меня, потому что я его раздражаю.

Я отвернулась от зеркала и вышла в комнату. Роза, Мак и Фиалка читали на диване.

– Все нормально? – Роза отложила книгу, встала и заглянула мне в глаза.

Нет.

– Да, сегодня гораздо лучше.

Она сочувственно улыбнулась и, потянув за руку, заставила меня сесть на диван. Вчетвером на нем тесновато, но зато чувствуешь себя в безопасности. Клевер не приходил ужинать, а было уже полдевятого. Его ужин стоял в духовке, и мы бы сразу разогрели его, если бы Клевер появился.

Роза посмотрела на часы.

– Где же он? – пробормотала она.

– Может быть, не придет, – сказала я и помолилась, чтобы так и было.

Роза нахмурилась.

– Приберусь на кухне.

Она занимала себя работой, чтобы отогнать мрачные мысли. Я знала, когда у нее на сердце тяжело, она принимается что-нибудь чистить и убирать, иногда по второму разу. Мак, как всегда, поднялась с дивана и пошла помогать. Фиалка повернулась ко мне и беззвучно произнесла одними губами:

– Пойдем в спальню.

Она хотела поговорить со мной с глазу на глаз.

Я пошла за ней и села на ее кровать.

– Что-то происходит. Что если с ним что-то случилось? – Глаза у нее расширились от ужаса. – Черт, Лилия, что если он умер?

Если он умер, нам конец. Я ненавидела его как никого другого, но мы целиком зависим от него.

– Не думаю, чтобы что-то действительно случилось, – сказала я. – Он, наверно, просто забыл нам сказать, что у него какие-то дела, только и всего. – Я говорила спокойно и убежденно, хотя в глубине души таился ужас: если с ним что-то случилось, мы все обречены на смерть. – Может, он полирует свой кубок «Самый психованный псих года», – пошутила я, пытаясь рассеять наши опасения.

– Но… – Фиалка покачала головой.

– Фиалка, не надо паниковать. Он всего лишь не пришел на ужин.

– Он был очень рассеян за завтраком. – А как иначе? Он же псих. – Лилия, что-то стряслось.

Я кивнула.