— Папа, встань. Там Даша горит, — прохныкал Саша.

Из его глаз с набрякшими мешками потекли слезы.

— Помоги. Ну, поднимайся же, гадина! Вставай, твою мать!.. — Он пнул ногой мертвого отца и, рыдая, снова потащился к дороге.

Хозяйка белого джипа уже окончательно пришла в себя и деловито обсуждала с кем-то свои дальнейшие действия:

— Не знаю я про регистратор. Их тачка горит. Откуда мне известно? Вроде там кто-то был внутри. Да и хрен с ними! С «Калины» я сняла уже. Нет, вроде больше никто не видел. Один тут бродит как привидение. Полный неадекват, в общем. Денис, не тормози! Что мне дальше-то делать? Уезжать?!

Сашу качало из стороны в сторону как пьяного. Он машинально ловил языком кровь, вытекающую из раны на лбу.

«Где Рома? Он выпал из машины. Я же слышал, как сын крикнул. Точно».

Девушка, даже не взглянув в сторону Саши, подбежала к своему автомобилю и юркнула в салон. Через пару секунд джип рванул с места страшной аварии.

— Эй, — тихо сказал Денин, протянув окровавленную трясущуюся руку в сторону уезжающего автомобиля. — Ты куда?

«Уехала. Разве так можно?! — Он закашлялся и снова заметил странный розовый сверток на трассе. Что за хрень? Наверное, эту штуку выронила та самая истеричная баба на джипе».

Мимо промчался какой-то мотоциклист, но даже не притормозил.

Шаркая ногами, Александр приблизился к свертку. Какой-то разбухший, мокрый мешок. Рюкзак, что ли? Хотя…

Он глубоко вздохнул, присел на корточки. Больная нога взорвалась от жуткой боли. Денин потерял равновесие и сел прямо на багровую полосу, которая тянулась от странного мешка.

Рядом лежало что-то маленькое, продолговатое. Александр протянул руку. Сандалик. Влажный, красный и почему-то весьма увесистый. Будто там, внутри, застрял камень.

Саша долго смотрел на детский сандалик, сжатый в его руке. Денин постепенно осознавал, почему тот показался ему знакомым и отчего он такой тяжелый.

Александр прижал сандалик к груди и задрал голову. Сил кричать не было. Он просто смотрел в небо. А на обочине пылала перевернутая машина. Та самая, в которой обугливалась его дочь.

— Один серый, другой белый, — бубнил Шон с сосредоточенным видом, расставляя игрушки в стеклянном шкафу. — Два веселых гуся.

Он вытащил из коробки Чебурашку и Крокодила Гену и поставил их на левом краю полки, чтобы хватило места для других.

— Мыли гуси лапки в луже у канавки…

Из соседней комнаты донесся протяжный стон. Судя по голосу, силы человека были на исходе.

— Заткнись! — не отрываясь от работы, крикнул Шон. — Один серый, другой белый спрятались в канавке.

Он выудил из коробки Карлсона, за которым последовал Малыш, и несколько секунд с восхищением любовался фигурками. Их надо бы поставить отдельно. Вот тут, к примеру. Ага. Именно так.

Шон перебирал миниатюрные модельки сказочных героев. Слева он ставил те, кого они с Мурзилкой уже изображали. Справа — во что они планировали поиграть. К счастью, места на полке еще много. Как, собственно, и сказок, в которых напарники еще не участвовали. К примеру, после Карлсона они планировали инсценировать «Мальчик-с-пальчик».

— Вот кричит бабуся, — вновь забубнил он, аккуратно закрывая шкаф. — Ой, пропали гуси! Один серый, другой белый…

Новый крик не дал ему закончить куплет, и лицо мужчины перекосила ярость.

Он вошел в комнату, где вниз головой висел юноша, привязанный за ноги к канату. На парне лет семнадцати не было никакой одежды.

— Пожалуйста, отпустите меня! — заверещал тот, в панике глядя на рассерженного Шона.

Из груды одежды, сваленной в кучу у скамьи, сказочник выхватил носок. Потом он шагнул к молодому человеку и зажал ему ноздри. Жертва инстинктивно открыла рот, который тут же был заткнут.

— В следующий раз это будет не носок, а паяльник, — пообещал Шон, ущипнув его за сосок.

Спина и ягодицы бедного парня были сплошь покрыты иссеченными ранами. Хлыст отмокал в ведре с соляным раствором, стоявшем прямо под ним.

Парень что-то промычал, его глаза наполнились слезами. Но Шон уже покинул комнату, напевая очередной куплет про гусей.

В коридоре послышались тяжелые шаги, и черты лица Шона разгладились. Это Мурзилка!

— Ку-ку, — бросил сказочник, вошедший в комнату.

Лицо его было землистого цвета, под глазами залегли тени.

— Что нового?

Шон с гордостью указал на стеклянный шкаф и заявил:

— Потомки скажут нам спасибо!

Мурзилка некоторое время всматривался в коллекцию, потом равнодушно кивнул и поговорил:

— Молодец. Зря времени не теряешь. Еще, гляжу, успеваешь развлечься с новой игрушкой. — Он махнул рукой в сторону комнаты, где висел юноша. — И как тебя на все хватает?

Шон скромно потупил взгляд.

— Ладно. «Карлсона» прочел или опять халтурил, мульти-пульти смотрел? — осведомился Мурзилка.

— Я читал! — Шон обиженно выпятил нижнюю губу.

— Ну-ну.

Шон пристально посмотрел на Мурзилку. Ему показалось, что его напарник чем-то встревожен, хоть и пытается скрыть это.

Они сели на диван. Мурзилка включил телевизор, достал из сумки «чупа-чупс», снял обертку и сунул конфету в рот.

— Что потом? — спросил он. — Мальчик-с-пальчик?

Шон пожал плечами:

— Было бы интересно.

— А ты когда-нибудь пробовал человечину? — задал вопрос Мурзилка.

— Я — нет, — возразил Шон. — Ты ведь Людоедом будешь, тебе и пробовать.

Мурзилка ничего не сказал.

— Ты не в настроении? — спросил у него Шон.

— Так. Воспоминания юности нахлынули. — Сказочник вытащил изо рта «чупа-чупс» и положил его на стол, сплошь прожженный окурками.

— Ты не приходил ночевать, — заметил Шон.

Мурзилка бросил на компаньона двусмысленный взгляд и заявил:

— Ты еще руки в боки упри и скалкой потряси. Мол, где шлялся, пьянь подзаборная? — Он усмехнулся, но глаза его оставались двумя кусочками слюды, за которыми изредка вспыхивали опасные искры.

— Хорошее сравнение с женой, — сказал Шон. — Но я волнуюсь за тебя. Последние три дня ты похож на живой труп. Что с тобой? Сегодня контракт по Кролику. Ты не забыл?

— Нет, конечно.

— Так где ты был, братишка? Если не секрет, конечно, — уточнил Шон.

— Я был на свалке, — с некоторым усилием ответил Мурзилка. — Веришь?

Шон кивнул. Он не удивился бы, если бы Мурзилка сообщил ему, что этой ночью летал на Марс.