– Нет, – покачала головой Алиса и спрятала бусыобратно в мешочек. – Я вам очень благодарна, но не могу их принять.

– Почему? – побледнел Курбатов.

– Потому что это довольно дорогая штучка, а я не желаюбыть никому обязанной. Вот так, Святослав Игоревич. Увы!

– И вам даже не хочется их примерить?

– Хочется. Но мало ли что мне хочется. Мне вот хотелосьсамой купить себе эти бусы. А вышел облом.

– Вы случайно не американофилка? – раздраженноосведомился он. – Самые непереносимые бабы – американки! Теперь я понимаю,почему вы одна…

– Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ!

– Хоть в таком виде дождался от вас этого «ты»!

– Ну это не к вам…

– Значит, не возьмете бусы?

– Нет.

– И что мне с ними теперь делать?

– Верните в магазин или подарите какой-нибудь даме. Неповерю, что у вас нет дамы.

– Боюсь, она не поймет такого подарка. Он ей покажетсягрошовой безделушкой.

– Тогда секретарше.

– Еще чего! Она может решить, что я хочу с ней спать…Видимо, положение безвыходное. Алиса, прошу, возьмите их, вам они так пойдут…

– Нет.

– Как угодно, – он спрятал мешочек вкарман. – Ничего, еще наступит момент, когда вы примете этот знаквнимания, я уверен. Вы что, злитесь на меня за вчерашнее?

– Я ни на что не злюсь, Святослав Игоревич. Так куда мысегодня двинем?

– Опять по городу, я думаю…

– Хорошо, только схожу в номер, я забыла темные очки.

– Жду вас в холле.

Алиса поднялась к себе и, едва войдя, увидела на столе букеткрасных роз. Цветы были крупные, свежие, словом, восхитительные. СтараетсяСветик, усмехнулась она и подошла понюхать розы. И вдруг заметила среди цветов– а их было пятнадцать, Алиса сосчитала – конвертик. Она вытащила карточку.«Иоахим Ротшедель». На обратной стороне карточки по-английски было написано:«Самой красивой рыжей женщине, какую я когда-либо видел». Ну надо же,засмеялась Алиса, взяла очки и спустилась в холл.

Курбатова не было. Подожду, решила она, и тут ей в головупришла одна мысль. Она направилась к портье и на своем неважном английскомспросила, уехал ли уже господин Ротшедель.

– Ротшедель? Но у нас нет постояльца с такой фамилией,вы ничего не спутали?

Алиса, не полагаясь на свое произношение, вытащила из сумкивизитку и показала портье. Тот огорченно покачал головой.

– Увы, ничем помочь не могу. Этот господин,по-видимому, остановился в другом отеле.

– Извините.

Ну конечно, Светик все наврал, а впрочем, это неважно, яокончательно поняла, что у меня с ним ничего не получится.

– Алиса, простите, заставил вас ждать!

– Ничего страшного.

Погода была чудесная, город тоже не стал хуже, и постепеннок Алисе вернулось хорошее настроение.

– А что, этот господин Ротшедель как-то особеннозападает на рыжих баб? – спросила она как бы между прочим.

– Вы заметили, да? Он вас просто пожирал глазами.

– А если б я была брюнеткой или шатенкой? Он бы на меняне клюнул?

– Может, и я бы на вас не клюнул, будь вы другоймасти, – рассмеялся Курбатов. Он, похоже, решил сменить тактику – теперьон все время держал Алису под руку, старался незаметно дотронуться до нее. Ноот нее это не укрылось.

– Святослав Игоревич, вы теперь решили физическивоздействовать на мои рецепторы? Так, кажется, это называется?

Он отдернул руку:

– Алиса!

– Предупреждаю, это не имеет смысла. Возможно, высочтете меня ненормальной, но меня это не заводит.

– Тогда скажите, что вас заводит?

Она посмотрела в его безусловно красивые карие глаза иответила:

– Родная душа.

В понедельник после работы все собрались у Таты. Главнойтемой конечно же было замужество Берты Яковлевны.

– Понравился тебе Лаци, Давыдовна? – сразуспросила Иришка. – Я прямо-таки проперлась, когда мама мне сообщила! Вокайф!

– Ну что за язык! – простонала Тата. – Ты жеумеешь говорить нормально.

– У меня нет слов, мамочка! Такой прикол!

– А что ты вообще тут делаешь? Ты же собиралась идти кМашке?

– Пойду, пойду, не волнуйся, ты же при мне им нерасскажешь про Степаныча…

– Ирка, ты, по-моему, забываешься! – беспомощновсплеснула руками Тата. – Убирайся!

– Уже!

Она умчалась.

– Что такое ты должна нам рассказать? –заинтересовалась Соня.

– Да ерунда это… – покраснела Тата.

– Нет, совсем не ерунда, – засмеяласьАлиса, – меня не обманешь! Вон глаза как блестят, и улыбка такаямечтательная… У вас что-то было?

– Было…

– Ну и как? – деловито осведомилась Соня.

– Хорошо, – смущенно пробормотала Тата. –Нет, девочки, просто потрясающе! Я даже не подозревала… И вообще, он, похоже,меня любит, вы можете себе представить? И я, кажется, тоже… Сама не понимаю,как это получилось… Он каждый вечер звонит, и мы все никак наговориться неможем. Мне так с ним легко, просто, и в то же время я волнуюсь, но это приятно…И он уже зовет меня замуж.

– Уже? Выходи, даже не раздумывай! – воскликнулаСоня. – Между прочим, вчера Антонина Михайловна спрашивала про тебя и проОлега. Ей сразу все стало ясно.

– Неужели сразу проунькала? – удивиласьАлиса. – Вот тетка…

– Кстати, девочки, я подозреваю, что мамино замужество– ее рук дело. Она, видимо, внушила маме, что надо соглашаться на предложениеЛаци… Знаете, он на нее так влюбленно смотрит. Алиска, а как твоя поездка?

– Ну с точки зрения любви – полный ноль. А Прага –чудо! И еще про твоего Гущина, Татка, я кое-что узнала.

Алиса пересказала свой разговор с подвыпившей Жихаревой.Тата слушала со смешанными чувствами и вдруг хлопнула себя по лбу:

– Алиса, Соня, до меня, кажется, дошло…

– Что дошло?

– Ну конечно, я что-то ощущала, но не могла понять… Нотеперь я не сомневаюсь. Только не знаю, как это проверить… И что будет…

– Да ты можешь яснее выражаться, черт побери! – невыдержала Алиса.

– Девочки, знаете, почему он забрал у меня рукопись? Ониспугался! Испугался, как бы я не догадалась, что это не он написал.

– Как – не он? – ахнула Соня.